Ивар и Эрика (СИ)

Петрус порылся в соломе и вручил мне свою винтовку. Я проверил магазин. Пустой.

— Охренел совсем?! Куда патроны дел?

Петрус вытащил из кармана шинели горсть патронов.

— На! Все на месте. Не кричи!

— Давай вали в избу, пока я не передумал!

— Ладно… спасибо, Ивар! Я твой должник!

— На здоровье!

Он ушел, а я снарядил магазин патронами и приступил к несению службы. Бродил по двору, о тропинке вокруг овина, сунув приклад под мышку. Тулуп норовил то и дело сползти и приходилось его то и дело поправлять. Можно надеть в рукава и застегнуть, но тогда станешь таким неуклюжим, что и руки не поднять.

С каждой минутой на морозе винтовка становилась все тяжелее, а ноги начали мерзнуть. Сапоги для ассорской зимы — никудышная обувь. Надо было с Петруса ассорские валенки снять… Бодро топтаться по снегу надоело, и я засел в соломе, на том же месте где нашел Петруса. Сапоги закутал полой тулупа.

Ночью, при обильном снеге, лежащем по полям и на крышам светло и при тусклом свете звезд.

Ноги согрелись. Я размышлял про дела, которыми займусь утром. Ремонт моторов, замена масла… без работы мой взвод не оставался ни на день. Самым надежным себя показал грузовик Петрус — трофейный агрегат, дурная копия гринладского грузовика фирмы «Харрингтон».

Мы его обнаружили возле дороги с побитыми стеклами и лопнувшими рессорами. Притащили в мастерскую и Петрус с моей помощью его поставил на колеса.

Рессоры мы заменили, просто подобрали подходящие с разбитых машин. Их валялось вдоль дороги много. На всякий случай вложили дополнительные листы. Стекла тоже нашлись. Форсированный донельзя двигатель жрал масло и бензин куда больше чем наши машины, но был неприхотлив. Единственный грузовик, заводившийся без проблем даже в морозы. Три ведра горячей воды — весь секрет. Льешь в радиатор, пока снизу через сливное отверстие не польется теплая водичка. Потом закручиваешь пробку и доливаешь в радиатор горячей воды под крышку. Двигатель и картер прогрелись в процессе и все великолепно тут же заводится. Главное — вечером не забыть слить всю воду из системы.

Был большой минус — у грузовика отсутствовало отопление в кабине и от дыхания стекла покрывались космами инея. Петрус вырезал в капоте отверстие, прикрыл его козырьком и теплый воздух от двигателя теперь обдувал ветровое стекло. В передней перегородке мы автогеном вырезали два отверстия чтобы тепло от двигателя шло в кабину. Грузовик жрал литр бензина на километр, но тащил как зверь и в кабине можно было ехать без риска отморозить уши и пальцы. Воняло конечно, горелым маслом и бензином, но уж лучше так.

— Летом в нем сдохнешь от жары! — заметил я, оценив наши усовершенствования.

— До лета мы уже дома будем! — уверенно сказал Петрус.

На радиаторе грузовика он белой краской написал по ассорски: «харя».

— Ты знаешь это слово?

— Одна бабка местная меня ласково зовет «лохматий харя». Наверно хорошее слово.

Я посмеялся. Петрус настойчиво отказывался бриться и за месяц зарос рыжей, клочковатой бородой. Айвар, командир первой бригады любил заезжать к нам на обед. Наш повар — Маргулис из Вандериса готовил изумительно, даже из обычных пайков. Гордо заявлял что у его деда, в их семейном ресторане, сорок лет назад останавливался на обед сам император Ассора.

Айвар разъезжал с двумя адъютантами на конях.

— Лошади бензина и тосола не просят! — любил он повторять.

Заприметив однажды на кухне бородатого Петруса, Айвар приказал побриться, пообещав в противном случае следующий раз применить паяльную лампу. Каждый день теперь Петрус крался к кухне, как разведчик, опасаясь встретиться с бешенным Айваром.

— Да сбрей ты свои лохмы!

— Это теперь дело принципа! — гордо сообщил Петрус, уплетая кашу с солониной и бдительно оглядываясь по сторонам.

Черный силуэт на фоне снега виден издалека. Мне показалось или в самом деле кто идет, прямо по целине?

Через засыпанный снегом огород нашей хозяйки и впрямь брел человек, то и дело проваливаясь выше колен и неловко размахивая руками. Человек приближался.

«Партизан? Чепуха! Может из наших кто?» Я снял с пуговицы на шинели свой сержантский фонарик.

Человек приблизился и по силуэту я понял что это не наш. Шапка — ушанка, ватная куртка, валенки на ногах.

— А ну стоять! — рявкнул я как можно страшнее.

Человек тоненько пискнул и упал в снег на задницу.

Я щелкнул фонарем и тот едва — едва тускло засветился. Лезть в снег не хотелось. Набьется снег в голенища.

— Иди ко мне!

Человек завозился в сугробе и двинулся в мою сторону.

— Я заблудилась совсем… Куда мне идти? — спросил человек женским тонким голоском. — Ой! Я вас вижу!

Сбросив тулуп, я поднялся на ноги и навел винтовку на женщину.

Посветил в лицо. Молодая, незнакомая…

Она прикрыла лицо рукой в вязаной варежке. Но я успел разглядеть румяные щеки, курносый нос и карие глаза, под выгнутыми дугами бровей. «Боже мой! Она так похожа на Эрику!»

— Зачем светите, вдруг солдаты увидят.

Она говорила по-ассорски и я тоже.

Я чертыхнулся, цапнул ее за рукав и притащил к стогу соломы. Она разглядела мою форму и остановилась как вкопанная. На животе телогрейка топорщится и несет от нее бензином.