Иволга и вольный Ветер (СИ)

— Я подумала, что так будет лучше. Пока мать успокоиться. Извини, что не предупредила, но ты крепко спа…

— Да к черту извинения, Валь! Ты у себя дома и по факту мне их, да и вообще что-либо, не должна! Меня другое в тебе бесит. Это что, нахрен, за манера все на себя взваливать?

— Что я такого взвалила-то? — уставилась она на меня с явно искренним недоумением в зеленых глазах.

Что? Да задолбаешься перечислять!

— Ты — молодая красивая женщина, которая должна жизнью наслаждаться, а не нянчиться с выводком своей инфантильной мамаши! Ты, в конце концов, человек разумный и должна обладать хотя бы инстинктом самосохранения, который диктует не оставаться в месте, где может грозить опасность! Мы сейчас могли быть уже в городе, в безопасности и уюте, в гостинице, кайфовать в постели, а вместо этого я нахожу тебя поутру скрюченной на том хреновом стуле, всю разбитую и ни черта не отдохнувшую! Ну как, как можно так себя не жалеть, у меня в башке не укладывается!

— Ветров, кончай на меня орать. — нисколько не обидевшись, но самое худшее — явно и не впечатлившись, ответила моя птица певчая. — Я уже поняла, что для тебя дичь то, что для меня — норма жизни.

— Что, бля, в этом нормального? Перекладывать на свои плечи чужую ответственность? Постоянно ужимать себя во всем ради других? Терпеть и ждать не пойми чего, когда жизнь мимо проходит?

— Угомонись, а! Ну что я должна была делать? Будить тебя и требовать в город ехать, потому что мне тревожно как-то? — Валя снова поморщилась и я, совершенно не думая, на каком-то инстинкте, положил ладонь ей на шею и стал разминать. Эдакая причудливая штука, когда сначала делаешь и только с опозданием на несколько секунд осознаешь, что так-то орал на нее и высказывал. Вообще не мое. Все. — Или брата надо было гнать, когда он пришел?

— Брата? А остальная троица не считается?

— Ветров, ты всегда с утра такой злющий? — заглянула она мне в глаза, — Вчера бросался, сегодня. Что-то мне уже страшновато с тобой ехать, а ну как ты такой каждое утро.

— Да причем тут утр… Что? — опешил я.

— Что — что?

— Что ты сказала про ехать со мной?

— А что, ты уже передумал мне красивую жизнь и новые чудеса в постели показывать? — изумилась Валентина.

— Да с чего бы это? Я же не трепло какое-то. Но почему это вдруг? — Так, стоп! “Почему” это запрещенный в моих взаимодействиях с женщинами вопрос. Никто никому не обязан давать отчет, почему он принимает решение делать что-либо в данном плане. Значение имеет лишь факт наличия или отсутствия желания.

— Ну, может, я не такая дура какой ты меня считаешь. — посерьезнев, девушка пожала плечами. — Отец отчалил, мать в себя должна прийти, Севка пить, надеюсь, не станет теперь, мелкие тоже довольно самостоятельные. Чего мне и правда тут сидеть, если могу просто навещать, проверять как они. Можно же и попробовать пожить чуть только для себя.

Все мое раздражение как рукой сняло и я обнял ее, ощущая просто какое-то иррациональное торжество, практически такое, как вчера, заполучив доступ к ее телу.

— Охрененно правильное решение, Иволга моя зеленоглазая. — пробормотал, целуя в висок. — Ты не пожалеешь, обещаю.

Глава 17

Валя

Не пожалею. Хотелось бы верить в это. Но внутри все прям сжималось и щекотилось, от предвкушения и страха пополам. Никогда я не мыслила, не фантазировала об отношениях в виде приключения. Потому что приключение — это то, что случается и обязательно заканчивается.

Вот что болтают на селе о таких любителях периодически любовно приключаться? Если мужик — ходок, гуляка, сердцеед, гусар… Вроде и ругательно, но все равно с оттенком зависти и тайного восхищения что ли. А что про женщин? Потаскуха, давалка, гулящая, пропащая… Ну и где в этом хоть что-то способное вдохновить на попробовать?

Будь я той Валей, что еще недавно уезжала из дома, то заманить меня в это приключение у Ветрова не было ни шанса. Но я пожила в городе, пообтерлась среди Орионовских девчонок и стала понимать, что завидую той внутренней свободе, что была у некоторых из них. Смелости делать что либо, ошибаться, даже, может, страдать немного, но опять пытаться, а не отказываться сразу, не думая и попробовать. И что-то не замечала, чтобы парни из агентства на них с осуждением или презрением поглядывали. Ничего подобного, уши грели, когда девчонки делились между собой, подкалывали, да, но беззлобно, без липкой грязи, что полезла из того же Мохова, друга детства так называемого.

Перед отъездом мы вместе с Севкой и мелкими пошли в дом к матери и застали ее спящей. Но доме было чисто, посуда перемыта, на припечке — чугунок со свежей кашей, хоть тяжелый дух еще не выветрился полностью. Пошло на лад все, похоже.

— Не буду ее будить, — сказала своим, обнимая по очереди. — Передайте, что я ее люблю. Держитесь тут, стиралку и продукты, что привезла домой перетаскайте обязательно, чтобы не спер кто. Я через недельку приеду навестить и узнать как вы.

— Валь, а может не поедешь с ним? — жалобно заглянула мне в глаза Лидуся, шмыгнув носом. — Вон он какой… А ну как обижать тебя захочет, че ты ему тогда сделаешь?