Из 18 в 120

Второй мужчина тихо встал и вышел через веранду в парк. Он хоть и был широкоплеч, но достаточно приземист и коренаст. Темные волосы были коротко острижены, кожа, несмотря на весеннюю погоду, была уже загорелой. Глаза – узкие карие и глубоко посаженные. Его квадратный подбородок был гладко выбрит, а губы сложены в тонкую линию под крупным носом.

Я смутно подозревала, что голубоглазый парень – это конюх Максимилиан, а загорелый мужчина садовник – Милан, и получила подтверждение.

– Макс, я сама. Иди, работай, – оттолкнула его Асиль.

Я допивала чай, а Алек, облокотившись на спинку стула, сидел с закрытыми глазами, напоминая мне кота, объевшего сметаны. И тут я поняла, что с его магией подсыпать мне яд он мог куда угодно, в любое блюдо, ничего ему не мешало это сделать. Я поперхнулась остатками чая. Алек резко подскочил и постучал мне по спине.

– Ты в порядке?

– Да-да, – прохрипела я.

– Ты собираться будешь или прямо сейчас поедем? Я не рассчитывал на такой приличный завтрак в твоем доме. Уж извини, но твоя диетическая пища меня уже до чертиков достала, а тут такой праздник. – Он погладил живот.

И я подумала о том, что старушка могла сесть на диету, чтобы поменьше лицезреть Алека.

Чувствовала я себя прекрасно, и сегодня, похоже, никто травить не собирался.

– Поехали так.

– Макс, – позвал Алек, – я прискакал на своем Гвидоне, приюти его и запряги нам карету.

Макс отошел от Асиль, отбивающейся от его помощи, и покорно пошел выполнять указание, даже не спросив меня. Да Алек здесь распоряжается на правах хозяина. Я не стала возмущаться, только лишь потому, что для всех все было обыденно.

Через полчаса мы уже колесили по брусчатке вполне провинциального городка. Я старалась не выдавать своего интереса и искоса поглядывала на вид из окна. Алек, казалось, вовсе задремал. Дорога от поместья до города занимала десять минут по проселочной дороге. Город был огорожен каменной стеной, через ворота в которой нас без проблем пропустили, даже не задержав. Я подозревала, что дело было в гербе на карете, и все прекрасно знали, кто в ней передвигался. Дорога по самому городу заняла еще примерно двадцать минут. За окном мелькали небольшие светлые двух-трех этажные дома. Ближе к стенам ютились дома попроще и поменьше, а к центру становились больше и наряднее. Посередине располагалась фонтанная площадь, которую мы объехали по кругу, а также блестящие на солнце витрины магазинов с различными вывесками. Наша карета выехала через другие ворота города, и покатилась по проселочной дороге куда-то в горку. Через пять минут карета остановилась. Алек резко проснулся. Он вышел из кареты, подхватив мое меховое пальто, которое настоял захватить с собой, и подал мне руку, чтобы я вышла. Мы оказались посреди утеса, о берег которого нещадно были волны, ветер пытался растрепать мою причёску, а запах морского бриза ударил в нос. Похоже, мое поместье находилось где-то в южной части страны, так как ветер хоть и был сильным, но теплым.

Алек подошел к двум гвардейцам, стоявшим рядом с пустой аркой и каким-то каменным постаментом. Переговорив о чем-то с ними, он вернулся к нам.

– Макс, можешь быть свободен, вернешься сюда часам к одиннадцати вечера и подождешь нас.

Максимилиан без возражений сел обратно на козлы и уехал.

– Ну что ж, моя драгоценная, – сказал Алек, накидывая пальто мне плечи, – начнем наше путешествие.

Алек положил руку на постамент перед аркой с каким-то камнем на ладони, и пространство внутри арки замерцало, затягиваясь глянцевой пленкой. Я вцепилась в локоть своего спутника, боясь, что он меня туда толкнет и это будет новый изощренный способ убийства, раз отравить не получилось. Но, несмотря на мою паранойю, Алек спокойно провел меня сквозь мерцающую пелену, и мы вышли на заснеженную мостовую. Воздух щипал щеки, вокруг кружились снежинки, забирающиеся под мое пальто. Одной рукой я все также держалась за Алека, а второй придерживала пальто, чтобы оно не распахнулось. Перед нами тут же возникла карета, с тем же гербом, что я уже видела. Он напоминал змею, заглатывающую свой хвост, внутри были начертаны какие-то символы-иероглифы, которые так и не складывались в моей голове в нечто понятное и доступное.

Алек открыл дверцу и подтолкнул меня внутрь. Из-за снегопада мне не удалось толком рассмотреть окрестности, но дома были выше, и почти все выложены из темного камня. Через пять минут карета остановилась и Алек, выйдя, вновь подал мне руку. Мы остановились перед серой трехэтажной громадиной, отличавшей от соседних домов, пожалуй, только стрельчатыми окнами, да статуями горгулий на крыльце.

Алек легко взбежал по лестнице и постучал дверным молотком с головой в форме горгульи с открытым ртом. Я же, держась за перила, аккуратно поднималась, хоть ступени и были почищены, но моя обувь все равно по ним скользила.