Из Африки

Единственное исключение составлял Даск: против его близости Исмаил не возражал, даже соглашался спать с ним в одной палатке. По его словам, Даск умел отличать магометан и всегда соблюдал с ними дистанцию. Более того, Исмаил утверждал, что Даск умеет отличать настоящего, искреннего мусульманина от притворного. Однажды он заявил мне:

— Теперь я знаю, что Даск принадлежит к одному с тобой племени: он тоже смеется над людьми.

Власть Лулу и ее привилегированное положение в доме было признано и моими собаками. При ней с этих неподражаемых охотниц спесь снимало, как рукой. Она оттесняла их от миски с молоком и сгоняла с излюбленных мест перед камином. Я привязала на шею Лулу колокольчик, и с тех пор собаки, заслышав его приближающийся звон, заранее вставали с теплых местечек у камина и ретировались.

При этом никто не мог превзойти Лулу в необременительности для окружающих: укладываясь, она напоминала прирожденную леди, которая предусмотрительно подбирает юбки, чтобы они не мешались у людей под ногами. Молоко она пила с вежливой и щепетильной миной, словно уступая нажиму надоедливой хозяйки. Она заставляла людей чесать ее за ушком, но делала это умело, как молодая жена, делающая вид, словно, принимая от мужа ласки, просто идет навстречу его прихоти.

Когда Лулу повзрослела и расцвела, то превратилась в изящную, округлую олениху, образец красоты от носа до кончиков копыт. Она напоминала любовно выполненную красочную иллюстрацию к песне Гейне о мудрых и прекрасных газелях на водопое.

Однако по натуре Лулу вовсе не была мягкой: наоборот, в ней сидел черт. Ей было в высочайшей степени присуще чисто женское свойство: выглядеть жертвой посягательств, только и делающей, что отстаивающей свое достоинство, хотя в действительности она постоянно вела наступление. На кого она наступала? Да на весь мир! Не умея обуздать свой нрав, она была готова наброситься и на моего коня, если тот чем-нибудь ей не угодит. Помню, гамбургский старик Гагенбек (Гагенбек, Карл (1844–1913) — основатель крупнейшей в мире фирмы по торговле дикими животными) говаривал, что из всех зверей, включая плотоядных, меньше всего можно доверять парнокопытным: положиться можно даже на леопарда, но если понадеяться на молодого оленя, то он рано или поздно врежет вам сзади копытом…

Лулу была гордостью дома, даже когда вела себя, как бесстыжая юная кокетка, однако счастья у нас не обрела. Она пропадала где-то далеко по несколько часов, а то и по полдня. Иногда, когда ей попадала шлея под хвост и ее недовольство всем вокруг достигало наивысшего накала, она исполняла на лужайке перед домом, услаждая свое сердечко, воинственную пляску, напоминавшую безумными зигзагами кульминацию сатанинского культа.

«Ах, Лулу! — думала я в такие минуты. — Я знаю, как ты сильна: ты можешь прыгать выше собственного роста! Сейчас ты злишься на нас и призываешь на наши головы погибель, которая бы нас не миновала, если бы ты взяла на себя труд покончить наши счеты с жизнью. Но беда не в том, что мы, как ты воображаешь, препятствуем твоим высоким прыжкам. Разве это нам под силу, прыгунья? Проблема как раз в том, что мы ни в чем тебе не препятствуем. В тебе самой, Лулу, заключены как немерянная сила, так и все преграды, и все дело в том, что твое время еще не наступило».

Однажды вечером Лулу не вернулась домой. Мы искали ее целую неделю — тщетно. Для всех нас это было тяжелым ударом. Дом лишился изюминки и перестал отличаться от остальных домов. Мне не давала покоя мысль о леопардах, водившихся ближе к реке. Как-то вечером я не выдержала и поделилась своими опасениями с Каманте.

Он, как обычно, выждал, прежде чем ответить. Пауза потребовалась ему, в частности, для того, чтобы переварить столь вопиющее свидетельство отсутствия у меня всякой проницательности.

— Ты считаешь, что Лулу мертва, мсабу, — молвил он наконец.

Мне не хотелось произносить напрямую страшный приговор, поэтому я ответила, что беспокоюсь из-за ее исчезновения.

— Лулу не умерла, — объяснил Каманте. — Просто она вышла замуж.

Новость была удивительная и приятная. Я спросила Каманте, откуда ему про это известно.

— Конечно, она замужем. Живет в лесу со своим бваной — мужем, господином. Но людей она не забыла: почти каждое утро она подходит к дому. Я оставляю для нее возле кухни кукурузу, и она приходит перед рассветом и все съедает. С ней приходит муж, только он боится людей, потому что никогда их не знал. Он остается за большим белым деревом на другой стороне лужайки. Подойти к дому он не смеет.

Я попросила Каманте позвать меня, когда он увидит Лулу в следующий раз. Спустя несколько дней он явился за мной в предрассветный час.