Из бездны с любовью

Она извлекла откуда-то снизу и развернула перед ним коротенькое полуплатье-полуфартук на узких бретельках. На груди красовалась ядовито-зеленая надпись: «Bad girl».

Павел повернулся и пошел на лестницу, прочь из магазина. Но на середине лестницы остановился. Он вспомнил, что на Садовой линии, на этом же втором этаже, недавно появился антикварный отдел, наполненный дубовой мебелью, настенными часами и разномастной посудой. Может, они продают и одежду?

Тонкая очкастая продавщица была больше похожа на библиотекаршу. Она понимающе кивнула и повела его в закуток, где стояли коробки с бархатными скатертями и кружевными дорожками. Тут пахло пыльным чуланом. Она вытащила из-под коробок пожелтевшее от времени толстое полотно. Ночное одеяние монахини или институтки, с глубоким карманом для ключей. Мережка на подоле. Длинные рукава с манжетами и обшитыми тканью пуговицами.

– Да. Я возьму ее.

Рубашку уложили в пакет из коричневой бумаги, он заплатил и отправился домой. Было уже семь часов вечера, но улица дышала зноем. Лето наконец разгулялось – солнце в белесом небе над крышами сияло, как днем. У метро он купил цветы – семь длинных роз, выбрав самые белоснежные, без изъянов.

Сунул ключ в замочную скважину, но не успел его повернуть – Лана Васильевна распахнула дверь. Она была в новом платье и в туфлях на каблуках вместо обычных тапочек.

– Павлуша, наконец-то! А я уже волновалась…

– С днем рождения, мамочка! – Он протянул ей розы.

– Какая роскошь! Дай я тебя поцелую!

В зале был накрыт стол – их с отцом любимые пирожки, овальные с картошкой, круглые с творогом и треугольные с яблоками. Отец как-то сказал ему, что жалеет о своем уходе больше всего из-за этих пирожков. Сказал как бы шутливо.

– Мой руки и садись. Хотя не понимаю, что мы празднуем. Еще год прошел… Скоро твоя мать станет жалкой старушкой…

– Старые могут радоваться каждому дню… Жалеть нужно молодых, неизвестно, доживут ли они до старости…

– Ой, не говори так… – Лана Васильевна испуганно вздернула брови над очками.

– Мамочка, а вот это подарок.

Павел развернул пакет.

– Ей лет сто, не меньше. Думаю, ее носила монахиня или институтка Смольного.

Лана изумленно рассматривала рубашку. Она молчала, и Павел чуть раздраженно спросил:

– Тебе не нравится?

– Очень красивая! Но… ведь в ней мог кто-то даже… умереть? Эта монахиня…

– Прости, мама, я не подумал… Куплю тебе завтра что-то другое…

– Нет-нет, я буду в ней спать. Только постираю и отбелю. А это что? Прелесть! Карманчик! Никогда не видела ночных рубашек с карманами! Буду класть туда платочек. Смотри, тут конверт…

Она наморщила лоб, разглядывая рваный треугольник письма с размытыми фиолетовыми печатями. Под ярким светом люстры серебрились непрокрашенные виски. И вся горечь и злоба против нее сразу исчезли. Не надо было ему читать ту засаленную тетрадь – старую карточку из поликлиники. Психологиня внушила. Тонкая и хитрая, как змея. И все сотоварищи ее такие. Заменили собой попов и гадалок. Руки она кладет, понимаете ли, ладошками вверх… Губы припухшие, нежные, как лепестки турецких роз… небось из постели сразу на работу… говорят, муж ее старше на двадцать лет… любит театральное старичье жениться на девочках… тьфу, о чем он думает…

Зазвонил телефон, он взглянул на номер. Нужно ответить.

– Слушаю, товарищ полковник.

– Вот что, Лугин. Я тут неподалеку, хотел бы к тебе зайти. Обсудить кое-что.

Павел на секунду замешкался, прежде чем ответить, и Говоров спросил:

– Не вовремя?

– Все в порядке, товарищ полковник, заходите!

Он повернулся к матери.

– Мама, прости, к нам идет мой начальник. Наверное, какое-то важное дело.

– И прекрасно, Павлуша, у нас есть чем его угостить.

Лана Васильевна была взволнована и довольна. К ним редко заходили гости, а сегодня их было приятно принимать – она прекрасно выглядела и была красиво одета.

Говоров пришел через пять минут, значит, в самом деле был неподалеку. Галантно поцеловал Лане руку. Увидев цветы и накрытый стол, поднял седые брови:

– Кажется, я все-таки не вовремя.

– Нет, что вы! Мы так рады! Прошу вас, садитесь. Павлуша, займи гостя, я сейчас…

И Лана Васильевна выпорхнула из комнаты, по дороге взглянув в зеркало.

– Вот что, Павел, ты хорошо изучил дело пропавшего мальчика в Зеленогорске, детали помнишь?

– У меня все в компьютере. Дело до сих пор открыто. Прочитать заключение?

– Читай основное.