Из блокады (СИ)

— Не ты, Клык. Захар проследит, — сказал Хозяин, — Только, если… Ладно, что с Олегом-то делать?

— С Олегом? А что с Олегом? — небрежно сказал Асланян. — Повесить, однозначно.

— Повесить? — переспросил Белов, — Серьёзно? Взять, и повесить?

— Да, если хотите успокоить барачников. Или у вас есть способ убедить их в невиновности Первова? Если есть — предлагайте, а нет, так и говорить не о чем. Надо показать — у нас один закон для всех. Ничего, потерпит, это недолго. Повисит, да к Партизану в лес уйдёт, зато барачники успокоятся.

— Артурчик, — сказал Белов. — Тут ведь дело такое… если вешать, то до конца. Второй раз, как с Партизаном, не прокатит, они только сильнее разозлятся. А ты, Артур, опять меня удивил. Сначала последнюю сволочь защищал, а теперь…

— Думаете, мне нравится?! — вновь завёлся Асланян. — Получается — вы хорошие, Асланян плохой! Поймите — без разницы, виноват Первов, или нет. Нужно думать, как выбраться из дерьма. Почему никто не говорит, как выбраться?

— Да, выбираться надо, — сказал Белов. — Доигрались. Ты постоянно твердишь: «Они тоже люди. Надо уважать их права! Надо уважать их традиции!». Надо, кто спорит. Только пусть и они уважают, вот и не будет проблем. Поставить их на место, и все дела! Теперь они почуяли слабину. Видите ли, нас мало, и каждая пара рук на счету, каждый, кто может работать, на вес золота, каждый здоровый сперматозоид на учёте. Докатились, ты готов казнить человека, лишь бы утихомирить пасюков! Отребье бузит, а нормальные люди, которых вдесятеро больше, нос из дома боятся высунуть. Вот это и есть проблема!

— Не ворчи, Стёпа, — сказал Хозяин. — Это, конечно, проблема, но это не самая большая проблема.

— А может, хоть её решим? — подал голос Клыков. — Случай очень удобный. Попытка бунта, или, там, переворота. Вы умные, потом сообразите, как дело повернуть. Их всего-то сотня, может, чуть больше. А хоть на что-то способных бойцов — едва ли половина. Спровоцируем на беспорядки, да шлёпнем десяток, а зачинщиков расстреляем, ну, как тогда! Остальных выселим из бараков. Недовольных — валить деревья; в лесу поумнеют, другие пусть живут, как все. И никаких больше граждан и неграждан. Хорошо я придумал?

— Ты что несёшь?! — Асланян сжал толстые пальцы в кулаки. — Клык, ты понимаешь, что несёшь?! Ты про людей говоришь!

— Вот именно, — сказал ехидно Клыков, — они люди, а граждане тогда кто?

— А ты тогда кто?! — взвился Асланян. — Если барачники живут по своим законам — расстрелять? Самого тебя надо… экстремист!

— А мне идея нравится, — сказал кум. — Я бы поддержал. Не сейчас, позже. Клыков, потерпи ещё немного, а там…

— Что вы оба говорите! — Асланян обхватил голову руками. — Вы хоть понимаете, что несёте?

— Стоп! — Хозяин грохнул кулаком по столу. — Разорались! Потом будете друг другу морды бить! Казнить не станем — это не обсуждается! И, Степан, что у тебя с северной экспедицией?

— У меня-то готово. Можно хоть сейчас отправлять.

— Я и не сомневался, другим бы у тебя поучиться дела делать. Может, и его туда? — Хозяин украдкой подмигнул мне. — С глаз долой — проблемой меньше. Зря, что ли, мы его проверяли? Лешему он приглянулся. Клыков, иди, сообщи людям, что приговор вынесен. Сейчас буду оглашать.

Клыков ушёл, а Хозяин достал перо, чернильницу, и что-то быстро нацарапал на клочке бумаги. Глухо стукнула печать, и записка перешла в руки Асланяна. Тот поднёс её к глазам. Я думал, не подпишет, так его скривило. Нет, черкнул пером, и, проворчав: «как бы не пожалеть», швырнул бумагу Белову. Степан удовлетворённо кивнул, и, не читая, расписался.

Небо слегка посерело, тьма разжижилась, сквозь завесу дождя проявились чёрные силуэты домов, деревьев, и виселицы — её так и не успели разобрать. Когда меня вывели на крыльцо, толпа загудела. Ненависть ударила посильнее кулака! Дыхание перехватило, ноги ослабли, в затылок вернулась тупая боль. Терентьев поднял руку, и медленно, неохотно установилась тишина.

— Поселяне, — голос Хозяина тихо потёк над притихшей толпой, — трибуналом рассмотрено дело бывшего сотрудника милиции, гражданина Первова. Трибунал постановил: убийство жителя Посёлка Василия Корнилова гражданином Первовым считать доказанным. Обстоятельства убийства подлежат дополнительному расследованию. Убийство жителя Посёлка Алика Суслопарова также подлежит дополнительному расследованию. Трибунал признаёт гражданина Первова виновным в совершении убийства Корнилова. В качестве меры пресечения выбрана исключительная мера социальной защиты. Учитывая прежние заслуги приговорённого, трибунал считает возможным заменить смертную казнь бессрочной высылкой. В зависимости от результатов дальнейшего расследования, приговор может быть изменён как в сторону ужесточения, так и в сторону смягчения.

— Шагай, пока не опомнились, — толкнул в спину Захар. — Как выйдешь за ворота, подожди.