Из дневника фотолюбителя. Сборник рассказов

— Тётенька, что вы не различаете журавлей от аистов? — спросил он меня и подозрительно посмотрел на меня. Пришлось честно признаться — ошиблась ведь. — Ну ничего, вы городские, — пожалел мальчуган от всего сердца меня.

Мы подружились, и он повёл меня показать родник, который был, по его словам, особенным своей очень холодной водой. Пока я шла по краю болотца, лягушки на каждом шагу выскакивали из-под ног. Это было неожиданно, и я вначале резко отскакивала, пугаясь. Парень тихонько улыбался, глядя на меня. А когда я в очередной раз шлёпнулась и рассмеялась, мальчуган тоже весело засмеялся, уже не скрывая из-за вежливости передо мной улыбки. Так мы долго просто хохотали теперь, расслабившись, и понарошку, и всерьёз отпрыгивали от лягушек, когда они одна за другой запрыгивали к нам на одежду. Одна зелёная случайно запрыгнула на мой рукав, а другая — на воротник и точно провалилась бы мне за шиворот, не смахни её вовремя Коля, так звали мальчика.

Вода в ключе была действительно очень холодная и чистая. От ключа вверх тянулась узкая тропинка, по которой Коля, как совсем взрослый, вёл меня. К ключу спускались жители, близ расположенного жилья, где жил и Коля со своими родителями. Вода была и в самом деле необычная — вкусная и такая холодная, что от неё сводило челюсти и стучали зубы. По крутому берегу мы взобрались с мальчиком на плато, здесь он забрал мой велосипед, чему я и сама обрадовалась, утомительно с ним по лесным дорогам, хотя и верный друг.

— Заберёте на обратном пути, с ним морока будет, и там не разрешается ездить даже на велике. Тётя Катя моя крёстная, потом придете вместе к нам. Мамка вареники с черникой сделает, угостит обязательно. Пойду, мать волнуется, долго я гулял, — сказал Коля и быстро зашагал обратно.

Я тоже поспешила к условленному месту на опушке соснового бора у огромного дуба.

Могучие корабельные сосны скрипели, качаясь и где-то высоко касаясь неба ветками. Если смотреть на них долго, казалось, вели эти великаны между собой суровый мужской разговор. О лесных боях, партизанах, что остались под ними навечно, а может, о ещё более древних сказаниях и сражениях, или вспоминали великого Петра I, который строил здесь свои первые корабли.

Июньское солнце спешило к зениту. Воздух, напоённый смолой и запахом прошлогодних сосновых колючек — шигалья, как их называют местные жители, убаюкивал, расслаблял. Прислушиваясь к звукам леса, я незаметно погрузилась в забытьё, которое мягко окутывало и убаюкивало меня. Проснулась от того, что яркое солнце слепило глаза, и капельки солёной влаги обильно собрались у меня на лбу. Ноги затекли и покалывали. Я спустилась обратно к источнику, напилась обжигающе холодной воды, смыла с лица остатки дневной усталости и дрёмы.

Я задержалась у источника. Вокруг качались луговые травы, озерко рядом с источником от зелени трав блестело, как большущий изумруд. Вскоре появилась Катя, и мы двинулись к долгожданному заповеднику. Уходила музыка утра в лесу, сменяясь зноем и тишиной. Затихли птицы, шорохи, движения малых и больших жителей леса, притаилось всё живое. Покоем, негой, смолой дышал сосновый лес. А где-то высоко-высоко проплывали пушистые облака, обгоняя друг друга. Жаркий полдень решительно вступал в свои права.

Мама

Был прохладный осенний вечер. Мама стояла у калитки и провожала меня. У неё был такой ласковый взгляд. Что-то родное светилось в этом материнском взгляде, отчего в груди у меня теплело и разливалось счастье. Этот взгляд будто жалел, звал, обнимал, и ещё что-то такое было в нём, что словами невозможно передать. Я наклонилась, пытаясь скрыть своё смущение, начала закрывать замок сумки. Мама внимательно с нежностью продолжала смотреть на меня, чувствуя её нежный взгляд, я старательно перебирала яблоки. Мамочка смахнула незаметно набежавшую слезу, поправила на голове тонкую косыночку, промокая поспешно ею глаза. Чтобы не заплакать, я подняла голову и улыбнулась.

В этот вечер я засиделась у мамы. В доме моего детства рядом с самым дорогим человеком было по-домашнему тепло, и время бежало незаметно. Мама угощала несравненными голубцами, компотом, вареньем, всё было очень вкусное. Выйдя в сад, мы расположились под яблоней за круглым столом. Аромат антоновских яблок будоражил пряным ароматом. Мама вынесла ещё тёплые пирожки. Но спускались густые осенние сумерки, и надо было отправляться домой. Я неохотно встала, обняла маму, и мы молча стояли рядом. Она напомнила, что мне пора идти, да и по тёмным улицам сложно добираться с тяжёлыми сумками, беспокоилась мама. Нежно тронув моё плечо, она тихо сказала:

— Иди Аня, дома дети одни.

Я поцеловала маму в щёку, улыбнулась как можно веселее и шагнула в сгущающуюся темноту. Медленно удаляясь, я знала, а вернее сказать, чувствовала, что мама вот-вот окликнет меня. Ведь так было всегда! И через несколько шагов я услышала:

— Аня! — тихо позвала мама.

Я развернулась и, размахивая сумками, с радостью поспешила обратно. Мне самой очень хотелось вернуться, и я почти подбежала к маме.