Из дневника. Воспоминания

Я подумала сегодня, глядя на его движения, лицо, видя его прямой, решительный взгляд, сжатые губы, что он тоже, как сказал Пастернак о Маяковском, «весь в явлении», а не в намерении, «феноменально определенный», как тот же Пастернак сказал о Шопене.

20/XII 67. Смотрю на этого человека, слушаю, размышляю.

Быстро, точно, летуче, как-то даже элегантно движется. Красота его именно в движениях, в быстрых переменах лица: то сосредоточенность, сжатый рот, глаза сверкнули, шрам на лбу виднее – то вдруг совсем распустил лицо в пленительной, открытой улыбке, глаза исчезли, сощурившись, одни зубы сверкают, молодой хохот.

Туся когда-то сказала о Барто: в ней больше энергии, чем света. Этого Бог создал так, что в нем пополам энергии и света. Столько энергии, чтобы не дать загасить свой свет.

Иногда кажется – и читая его – и глядя на него, – что, может быть, энергии все же чуть больше, чем света (рационализм в его прозе, желание все упорядочить, всем распорядиться – в жизни).

О письме Алигер ко мне сказал: До сердца ей Ваше слово не дошло.

«Я к Вашему делу этому отношусь как к своему»¹⁸.

Вчера он целый день провел в Союзе у Воронкова. С Твардовским. Оказывается, это – «левая» Секретариата: Воронков, Сартаков (!?)¹⁹ и Твардовский. И они «хотят ему помочь». Все-таки все вымогали у него документ против Запада, даже Твардовский. Он опять отказался. И Твардовский хотел от Воронкова получить разрешение печатать «Раковый корпус»… И они с Твардовским прошагали в «Новый Мир» и Твардовский велел сдавать в набор 8 глав «Ракового корпуса»!

Солженицын собирается торговаться за 11.

22/XII 67. Не пришлось торговаться за 11 – чудеса в решете! – посылают в набор всё! А первых глав уже была верстка!

И сборник он сдает в «Советский писатель» через Твардовского, который напишет предисловие… Ал. Ис. включил туда и «Правую кисть», и «Крохотки» – воображаю морды Карповой и Лесючевского!²⁰

2/I 68. Под плохими чарами начинается год…

И на главном направлении плохо: в «Новом Мире» «Раковый корпус» отложен.

25 января 68 г. И – этак с неделю назад – три дня пробыл классик. Опять это лицо: прямое, со сжатыми губами, сама прямота и правота, а потому и власть. Дела с печатаньем плохи. Федин провел на Секретариате решение НЕ печатать, пока он не опровергнет свое письмо.

15/III 68. Классик вернулся из Ленинграда замученный и гриппозный. Один день жил в Переделкине. Москву он не выносит совсем, т. е. сутолоку, а на даче сразу распрямляется. Но сегодня пробыл день в Москве и опять вечером был больной, свалился в 11 ч. спать.

Так хочется ему здоровья, силы, счастья – сил, сил, сил.

13/IV 68. Тревога.

Накануне отъезда к себе в скворечник Ал. Ис. виделся с Александром Трифоновичем. Пересказывал разговор с ним (как Федин кинулся ему на шею). Уехал – и Твардовский сразу начал его разыскивать по срочнейшему, наиважнейшему делу. Вероника²¹ дала телеграмму в Рязань. Его там нет. Оттуда приехала, узнавать что и как, Наталья Алексеевна. И пришла к нам.

Круглая головка, круглые плечи, округлые руки, хорошенькое личико, голубенькие глазки. И в противоположность этой круглости – резкие движения, резкий голос, обрывистость речи. Раздевается в передней рывками, уходя – натягивает перчатки угрожающе. Других недослушивает и сама говорит восклицательно и без большой связи. Очень возбуждена.

Разумеется, время тревожное и есть основания для страха за лучшую голову в России.

Но в ее возбуждении и тревоге что-то устойчивое, постоянное, не сегодняшнее.

Она вошла со словами:

– Не скрывайте от меня ничего.

А нам скрывать нечего. Мы сами ничего не знаем, кроме того, что погода плохая.

Она пошла звонить откуда-то Твардовскому и потом позвонила нам:

– Шеф сказал, что никогда еще не было Ал. Ис-чу так необходимо приехать, как теперь. Ничего не объяснил: «Разговор не телефонный».

Значит, изобретено для него что-то самое плохое. Что?

19/IV 68. Был Ал. Ис. В самый разгар моей плохости. Внезапно приехал.

Оказывается, Supplement к Times^²² напечатал отрывки из «Ракового корпуса».

Но не для этого вызвал его Твардовский.

Он предъявил ему следующую телеграмму:

«НМО 1 77 Франкфурт на Майне 42 9 16.20 Твардовскому Новый Мир.

Ставим вас в известность, что Комитет госбезопасности через Виктора Луи переслал на Запад еще один экз. Р. К., чтобы этим заблокировать его публикацию в Н. М. Поэтому мы решили это произведение публиковать сразу. Редакция журнала Грани».

Ал. Ис. пришел ко мне в комнату, прочел мне эту телеграмму и тот текст ответа, на котором настаивает Твардовский: послать в «Грани» и в «Лит. газету».

Что вот, мол, узнав о телеграмме из «Граней», он, Солженицын, протестует против печатанья там этого романа.

Меня все это очень ошарашило и смутило.