Из дневников и рабочих тетрадей

Тоска. Пошел на Кузнецкий посмотреть книги, просто посмотреть, денег нет. На Кузнецком мосту толпа. Подхожу. Милиционер разбирает спор двух мужчин. Один из мужчин орет громче всех:

– А какое у него право обрызгивать?! Меня обрызгал, женщину обрызгал...

– Гражданин, – обращается к нему милиционер, – разве вы не видите, проезжая часть узкая...

Дело выяснилось. Проходящая «Победа» слегка обрызгала лужей орущего гражданина. Тот в ответ плюнул в боковое стекло переднего сиденья. Шофер остановил машину, выскочил, подозвал милиционера. «Победа» стоит у тротуара. На стекле расплывшийся плевок. За стеклом видна каменная физиономия ответственного работника, который считает ниже своего достоинства вступать в спор.

– Каждый хам будет тебя обрызгивать! – горячится плевавший.

– Он же не нарочно, правда? А вы – плеваться. Надо культурно, – говорит милиционер. – Идемте в отделение.

– Никуда я не пойду!

– Нет, пойдете. Без доказаний я вас не отпущу... Вы его не прощаете? – спрашивает он у шофера.

– Не прощаю, – отвечает тот решительно.

– Ax, скажите! Не прощает! – орет плевавший.

– Идемте, гражданин. Надо культурно. Без доказаний вы не уйдете! – милиционер тащит его к машине.

Публика на стороне шофера.

– Ишь, хулиган! Еще орет тут...

– Дать ему два года за милую душу...

– Распустился народ, черт знает.

Плевавшего втискивают в «Победу». Милиционер кричит из кабины:

– Граждане, кто видел? Садитесь! Ну, кто видел?

Никто не вызывается. Машина, помедлив минуту, отъезжает. Толпа рассасывается. Старушка в клетчатом пальто вздыхает:

– Какое дело, подумаешь: тот его обрызгал, тот в его плюнул... Народ нынче нервный, вот и стрекаются.

Я думаю о Чехословакии,[79] о городе Хеб, похожем на театральную декорацию, о том, как торговались на рынке, приглядев пиджаки из сомнительной замши, пока продавщица, изящная женщина с затейливой, очень чешской, повязкой на голове, не сказала печально: «Я знаю, вы русские очень бедные. Хорошо, я уступлю». И вся группа купила одинаковые пиджаки.

И тут я увидел Левочку-Марафета.[80] Он стоял, покачивая своей длинной башкой и прижимая к груди растрепанные экземпляры «Нивы». Была и еще какая-то книжка, оказалась – томиком «Члены Государственной Думы. Первый созыв» с портретами и биографиями. Левочка после развлечения был настроен благодушно и отдал томик в долг до субботы. В субботу же пообещал принести остальные три томика. Надо где-то раздобыть денег к субботе. Может, у Малюгина? Дома деньги тратятся бессмысленно.

«ПРОСЛАВЛЕННАЯ ФАМИЛИЯ».

Он всю жизнь мечтал о славе, мечтал жадно, упоенно. Звериное честолюбие и эгоизм. Были моменты, когда он был близок, но непрочно, и слава не давалась ему. Эгоизм разрушает его семейную жизнь: жена уходит от него. Она становится известной актрисой. Он, всю жизнь мечтавший о славе своей фамилии, вдруг находит эту славу. Жена еще носит его фамилию, хотя они уже не живут вместе.

Фамилия жены – (его фамилия) – ожесточенно преследует неудачника. Он слышит ее по радио (свою фамилию), читает в газетах, видит на афишах...