Из двух зол (СИ)

— Скажи, а ты когда-нибудь задумывался, почему у нас всё пошло ТАК? — Ральф повернулся к Джеку и всмотрелся в его хищный профиль.

— Чего задумываться, если я знаю?

Такого ответа Ральф не ожидал, и теперь его разбирало любопытство.

— И что же ты знаешь?

— Из-за тебя.

Ральф ошарашенно посмотрел на Джека, сомневаясь, правильно ли расслышал.

— Из-за… меня? По-моему, из-за тебя!

— Нет, Ральф. Мы с тобой могли бы быть равными по силе. Каждый отвечал бы за своё: ты с малышами за костёр, я с охотниками за мясо. Но тебе понадобилось прибрать к рукам всех сразу. Тебе, знаешь, вообще следовало поменьше выставляться.

— Но… — Ральф задохнулся и возмущённо покраснел. — Но я ведь был прав!

— В этом твоя беда, Ральф. Тебе кажется, что ты всегда прав. Но давай ты посмотришь на всё, что произошло, моими глазами. Мы попали на остров, и все выбрали тебя главным. Хороший из тебя получился лидер? Да нет, не очень. Никто у тебя не работал, все знай только болтали на собраниях да нарушали правила. Надо было меня главным сделать, с самого начала.

— Ну, теперь ты главный. И что, это как-то решило хоть одну нашу проблему?

— Это было несправедливо, — Джек пропустил замечание Ральфа мимо ушей. — Все выбрали тебя, и ты сказал, что хор остаётся мне. А в итоге, когда я забрал свой хор на охоту — свой, чёрт возьми, хор — ты закатил такой скандал, что… — Джек помолчал. Его вдруг так потянуло на откровенности, что он понял: ещё чуть-чуть, и он выболтает всю свою подноготную. — А, к чёрту. Я хотел быть главным, Ральф, но выбрали эти идиоты тебя. Тогда — и это логично — я должен был стать вторым по старшинству.

— Но так и было!

— Нет, Ральф, так не было. При тебе вечно ошивался Жирняй со своими нотациями и нытьём. И чуть что, ты бежал плакаться и советоваться к нему. К нему, а не ко мне. И я был прав, когда говорил, что нам мясо нужно, а ты меня не слушал. И я готов был простить тебе твою упёртость, но в тот день, когда я впервые добыл мясо, я тебя возненавидел. Потому что я делал свою работу. Я принёс мясо, и я… Я знаешь как был счастлив? И знаешь, как я хотел поделиться этим счастьем с тобой? Я правда жалел, что тебя с нами не было. Но так случилось, что именно в этот день, в этот час мимо прошёл корабль. Я виноват в этом? Нет. Я виноват в том, что забрал близнецов с поста. Но они, чёрт возьми, мои охотники, и я имел право их забрать. Ты так кричал, обвинял меня во всех смертных грехах, даже вынудил извиниться перед тобой публично. Ты мой триумф сделал позором. А теперь ответь мне на вопрос, который мучает меня все эти годы. Если помнишь, конечно. В тот момент, когда я охотился, что делал ты?

Ральф замолчал. Ему не надо было вспоминать — он и так помнил тот роковой день прекрасно. Но теперь, выслушав Джека, он понял, к чему тот клонил.

— Ну же, Ральф. Что ты делал?

— Купался, — щёки Ральфа покраснели.

— Ты купался. Скажи мне одну простую вещь, Ральф. Почему ты не был у костра сам? Почему ты не следил за ним и за тем, как несут караул охотники?

— Потому что я положился на тебя.

— Опять виноват я? — Джек недобро сощурился. — Ральф, ты когда-нибудь слышал, что рыба гниёт с головы? И ответственность всегда несёт главный? Я увёл близнецов, чтобы делать дело, а ты прохлаждался, а потом свалил всю вину на меня. И то, что костёр потух, было твоим недосмотром. И вообще ты вёл себя как задница, но никак не хочешь это признать. Ты унизил меня, а потом искренне недоумевал, за что я так тебя ненавижу.

— Но я же просто хотел, чтобы нас спасли! — Ральф в отчаянии посмотрел Джеку в глаза. — Ведь и ты хотел! Признайся, что ты этого хочешь и сейчас!

— Нет, не хочу.

Ральф сдавленно выдохнул; брови надломились, придавая лицу жалкое выражение. Джек снисходительно улыбнулся, как ребёнку или полоумному, и спросил:

— Кто я, Ральф?

— Вождь.

Ральф ответил без тени усмешки, без иронии в голосе. Даже взгляд его был серьёзен. Он, наконец, запомнил, что Джека лучше называть так, как он того хочет. К тому же, это было чистейшей правдой — Джек был Вождём, и этот титул, поначалу смехотворный и глупый, теперь въелся в мозги и сопровождал Джека неотступно. Как когда-то безымянного мальчика все звали Хрюшей и никто, никто этому не удивлялся и не считал это нелепым. Ральф наедине порой ещё звал его Джеком, но только по привычке и рассеянности.

— Именно. Я — Вождь. Я — власть и закон, хозяин острова, и сила на моей стороне. Но это только здесь. На этом клочке суши я владею и тобой, и всеми ими, — Джек пренебрежительно кивнул на копошившееся в крепости племя, которое было прекрасно видно. — Каждым деревом, каждым фруктом, каждой свиньёй. Но скажи мне, Ральф, кем я буду, если вернусь? Сколько нам лет? Сколько нам было, когда мы сюда попали?

— Мне было двенадцать, почти тринадцать. Тебе, должно быть, тоже, ну или чуть больше.

— А сейчас?

— Должно быть от двадцати до двадцати пяти, наверное.

— Мы молокососы, Ральф. Щенки. Мальчишки. Здесь я — хозяин целого острова. Там — почти ребёнок. И я не хочу быть щенком, Ральф.