Из двух зол (СИ)

— Да что не так, Ральф? Всё же было хорошо, только что! Ты ведь даже позвал меня! Ну? — на его лице, на этот раз отмытом и чистом, нарисовано было такое отчаяние, что Ральфу стало его жалко. Но он пересилил себя, потупил взгляд и выдохнул:

— Прости…

— За что? — не понял Джек.

— Я назвал тебя по имени. Ты ведь не любишь, — уголки губ Ральфа дрогнули, еле скрывая смех, но Джек в темноте этого не заметил. Он задохнулся от обиды и возмущения: Ральф же видел, ведь видел, как ему это понравилось, он даже поцеловал его, так ему польстило это тихое жалобное «Джек».

— Чёрт возьми, Ральф! Что ты прикидываешься? Хватит тебе, ладно… Ну же, позови меня. Позови, Ральф…

— Мой Вождь, — послушно отозвался Ральф и аж зажмурился от удовольствия, когда Джек взбешённо зарычал.

— Да не так! Ну! Позови меня, Ральф…

— Ты уверен? — Ральф вовремя спрятал улыбку и глянул почти с натуральным испугом в глазах.

— Уверен, чёрт тебя возьми! Ну! — Джек замер, напрягся, а потом почти беззвучно выдохнул Ральфу в губы: — Пожалуйста… Ральф, пожалуйста. Я, может, завтра сдохну, а ты… Ральф…

Теперь передёрнуло Ральфа: Джек, растерянный, жалкий, просил его, и это отозвалось сладкой судорогой в животе. Он выдохнул, напрягся, обхватывая Джека плотнее и вырывая у него болезненный стон.

— Джек… — позвал он наконец, и Джек будто с цепи сорвался — задвигался в нём с остервенением, и Ральф больше не сдерживался. — Джек, Джек… Джек…

Джек стиснул его до хруста костей, снова впиваясь в губы, теперь не разбитые, не окровавленные, вторя его сдавленным стонам.

Впервые кончив вместе, они устроились рядом, притиснувшись друг к другу. Джек, которому на время удалось забыть о предстоящем завтра бое, снова занервничал, сполз пониже и устроился головой у Ральфа на плече, ища поддержки. И Ральф, обычно холодный и чужой, гладил его, почёсывал затылок, шею и плечи, даже шептал что-то, и Джек уснул.

Он провалился в сон поразительно быстро и заснул крепко. Так приговорённые к смерти сладко спят до утра — в последний раз. Не спал Ральф. За долгие годы на острове он досконально изучил племя, всех и каждого. Он знал их всех как собственные пять пальцев. Он знал, что от Роджера можно ждать подлого нападения ночью, и потому бдел рядом с Джеком, чтобы при малейшем шорохе рядом с пещерой разбудить его. Джек спал спокойно, дышал глубоко, закинув на Ральфа длинную мускулистую ногу. Он даже сквозь сон чувствовал, что может не бояться, потому что рядом с ним был Ральф. Его заклятый враг, его лучший друг, его опора, советник, любовник оберегал его сон.

Ральф продержался несколько часов, но после заснул, измотанный первой ночью, которую он провёл с Джеком добровольно.

***

Когда наутро Роджер вернулся на палаточную площадку, почти все ещё спали. Солнце только-только показало верхушку из-за горизонта, и длинная жёлтая полоса света плескалась в океане, переливаясь и перекатываясь. Из близнецовой палатки вышел Эрик (теперь Роджер различал их, потому что знал точно — Сэм болен) с кокосовой скорлупкой в руке, и направился в джунгли, к ручью.

Роджер стиснул зубы от злости и зависти — Эрик шёл принести Сэму воду, потому что тот был жив и шёл на поправку. А Генри качался где-то там, на волнах, умиротворённо глядя в небо. Поддавшись слепому порыву, Роджер нагнулся и вошёл в палатку, остановился у входа. Выглядел Сэм ещё плохо, но умирать явно не собирался. Он смог даже улыбнуться и прохрипеть:

— Привет.

Он знал, что произошло вчера с Харольдом, но пару дней назад Роджер спас ему жизнь, и Сэм каким-то таинственным образом проникся к нему симпатией.

— Я смотрю, ты очухался, — Роджер переложил копьё в правую руку, поудобнее, и незаметно шагнул ближе.

— Да, мне лучше, — он поворочался и чуть наклонил голову, инстинктивно закрывая горло. Роджер сделал ещё один шаг, оказавшись в ногах у Сэма. — Это тебя я должен поблагодарить за спасение. Если бы не ты, я бы, наверное, уже умер.

— Как Генри? — Роджер спросил тихо, но Сэм почуял неладное и облился холодным потом. Он не ответил на вопрос, только подобрался, попытался сесть, но не смог.

— Зачем ты пришёл, Роджер?

Лицо Роджера расплылось в улыбке, и ничего здорового, нормального в ней не было. Роджер был будто пьян, покачнулся и шагнул, наконец, близко-близко, наступил грязной ногой прямо на грудь, пригвождая к земле.

— Зачем? — Сэм отчаянно глянул на Роджера. — За что? Чем я виноват перед тобой?

— Тем, что ты выжил, а он нет, — честно ответил Роджер и занёс копьё, метя прямо в горло. Сэм зажмурился и громко, как мог, крикнул:

— Эрик!

Когда копьё резко, больно погрузилось ему в горло, он уже не мог кричать, но в голове набатом стучало: Эрик, Эрик, Эрик, Эрик!

Эрик на расстоянии получаса ходьбы от крепости не мог слышать того первого слабого крика, но вздрогнул, выронил скорлупку и опрометью бросился назад, к палаточной площадке. Бежал, раздирая лицо и полуголое голое тело хлёсткими ударами веток, чувствовал, как волосы на загривке становятся дыбом от ужаса. Его душу клещами рвало на части что-то необъяснимое, непонятное, и то была физическая боль, выворачивавшая его наизнанку.