Из индийской корзины

Было бы несправедливо приписывать пренебрежение к корове только современным русским — это мировая изоглосса. Английское cow дополнительно означает «трус» и «неуклюжий, глупый, надоедливый человек». Немецкое Kuh в выражении eine dumme Kuh переводится как «дура», а поговорка dastehen wie die Kuh vorm neuen Tor соответствует русской «уставиться как баран на новые ворота». Французское vache употребляется также в значении «дрянь, сволочь, подлец», а оборот vache à roulettes означает «полицейский на велосипеде» — о симпатиях здесь говорить не приходится. Не отстают и родственно-братские нам славяне. Так, у болгар, например, «дуреет тот, кто пьет воду из коровьего копыта», а если процесс «одурения» уже «пошел», то «смотрит, как корова в календарь». Когда селекционер академик Кирилл Братанов вывел новую породу коров, он назвал ее «серо искърско говедо» (Искыр — река близ Софии, «говело» — общеслав. собир. «скотина», «крупный рогатый скот» — давайте сравним со старорусским «говядо» с тем же значением, сохранившимся в обозначении коровьей плоти — «говядина»), но прошло совсем немного времени, и так презрительно-уничижительно стали отзываться о провинциалах, недавно переселившихся в столичную Софию. Бранным выражением «говедо с говедо» называют не просто «скотину», но «суперскотину». Впрочем, примеры подобного рода можно множить без устали.

А пожалели бешеных коров индийцы, и это, конечно, не случайно, учитывая не утратившийся в тысячелетиях перемен, но высоко вознесшийся и утвердившийся статус индийской коровы как священного животного. Индийская культурологическая энциклопедия описывает корову как «красивую, изящную, с нежным подшерстком, влажными глазами».

Во времена «Ригведы» ценность коровы, безусловно, признавалась и на бытовом, и на религиозном уровне. Среди гимнов «Ригведы» встречаются заговоры на возвращение потерявшихся коров, а в более поздней «Атхарваведе» (начало I тысячелетия до н. э.) — собрании индийских заговоров — и на сохранение, и на приумножение, и на защиту от болезней, и на привязанность коровы к теленку: Пришли коровы и сделали благо. /Пусть улягутся они в стойле и наслаждаются у нас! / Пусть будут они здесь богатыми потомством, многообразными, / Дояшимися для Индры много зорь…[64]

Обожествленная в «Ригведе» речь воспринимается одновременно и как богиня Вач, и как корова; именем Гаятри называют и самые сакральные строки «Ригведы», и корову. Наряду с этим в ведийский период коров убивали и приносили в жертву богам, а жрецы на жертвоприношениях, безусловно, вкушали говядину, сваренную в больших котлах. Продолжали убивать коров и позже — в политико-экономическом трактате «Артхашастра» (I в. до н. э. — I в. н. э.) в разделе «Надзиратель за скотобойнями» специально оговаривается, что нельзя убивать телят, быков-производителей и молочных коров, а, следовательно, остальных — можно. В разделе «Применение лекарств и заклинаний в целях обмана» рассказывается о приготовлении и использовании снадобий, в состав которых входят порошок из костей и костного мозга коровы, зола от сожженного коровьего вымени и желчь рыжей коровы. Однако постепенно доктрина ахимсы — непричинения вреда всему живому, элементы которой присутствовали и во времена «Ригведы» (одно из названий коровы там — агханъя — «не подлежащая убиению»), подкрепленная аналогичными концепциями возникших в середине I тысячелетия до н. э. буддизма и джайнизма, вытесняет не только идеологию, основанную на жертвоприношении, но и возможность убийства коровы в каких бы то ни было целях вообще. Так оформляются предпосылки для установления вегетарианской диеты.