Из индийской корзины

Ваджпайи — немолодой человек; несмотря на перенесенные операции, нот плохо слушаются его, поэтому иногда кажется, что он плывет в замедленном ритме, но, как часто бывает, видимость порождает иллюзии. Совершенно очевидно, что для нынешнего премьера приоритетным является положение Индии на международной арене: он занимается внешней политикой дотошно и со вкусом, не упуская ни одной возможности озвучить то, что представляется ему первостепенным. Пран Чопра, один из старейших индийских журналистов, думает, что «со смерти Неру ни один из премьеров не был больше похож на него, чем Ваджпайи», что Ваджпайи, «как и Неру, понимает, что Индия представляет собой плюралистическое общество», что он «гуманист и предан демократическим ценностям». Но он же считает, что «до Неру фигура Ваджпайи не дотягавает, хотя заметно возвышается над всеми, кто его окружает». Д. Р. Гойял, пламенный пропагандист хиндутвы и автор книга о шафрановом братстве, убежден, что «Атал Бихари Ваджпайи — непревзойденный мастер двусмысленных выражений, его высказывания можно интерпретировать и так и этак, что его и спасает». Во время одного выступления перед индийской диаспорой в США он назвал себя преданным сваямсеваком — словом, прочно ассоциирующимся с коммуналистской напористостью РСС, а по возвращении в Индию, где это выражение главы поликонфессиональной страны вызвало негодование, объяснил, что имел в виду слово в его первозданном смысле — «слуга нации». В разных обстоятельствах он давал разную оценку ситуации вокруг Айодхъи и событиям в Гуджарате. Ни для кого, впрочем, не секрет, что долголетие в политике определяется умением вертеться. И. К. Гуджрал придерживается такого мнения: «Нужно отдать ему должное. Я возглавлял 16-партийную коалицию, он — 24-партийную. Это — первое неконгрессистское правительство, которое продержалось столько времени».

За прошедшие пять лет проблем в Индии не стало меньше; да и в Южной Азии в целом, где обитают ближайшие соседи, по-прежнему все неспокойно. Отношения с Пакистаном постоянно балансируют на грани, переход которой обернется крахом для обеих стран. Но миллиардная Индия крепнет в экономическом отношении, уверенно осваивает ядерную отрасль и космос и неудержимо манит к себе всех, кто еще не был в этой стране. И еще больше тех, кто там побывал. 9 июля 2003 г. Атал Бихари Ваджпайи выступил с докладом на Межминистерской конференции «Диалог между цивилизациями: поиск новых перспектив», организованной в Дели правительством Индии совместно с ЮНЕСКО. Патриарх был лаконичен и четок в формулировках — у делегатов, среди которых была и я, появилась надежда, что перспективы будут обнаружены.

ВАСИЛИИ ОСКАРОВИЧ КЛЕММ К 100-летию открытия консульства России в Бомбее

Более 40 лет затратило Министерство иностранных дел России на то, чтобы преодолеть упорство английской стороны и открыть представительство в «жемчужине Британской короны» — Индии. Впервые этот вопрос был поднят в конце 50-х годов XIX в.: XV статья подписанного двумя странами в 1859 г. «Трактата о торговле и мореплавании» создавала юридическую базу для шагов в этом направлении. Международная атмосфера, однако, еще не остыла после Крымской войны (1853–1856) и антибританского восстания в Индии (1857–1859), и, озабоченная укреплением своей власти в колонии, Великобритания не отозвалась на инициативу российской дипломатии. Далее почин подхватил генерал-губернатор Лифляндии, Эстляндии и Курляндии барон В. К. Ливен, который, в целях содействия рижским торговым домам, в письме от 1 июня 1863 г. в Азиатский департамент МИД ходатайствовал о назначении рижского купца Б. Х. Гримма, проживавшего в Бомбее, тамошним российским консулом. В треугольнике Петербург-Лондон-Калькутта (тогдашняя столица Британской Индии) наметилось оживление.

«Большая игра»

Поскольку дипломатическая деятельность неуклонно базируется на этикете и паритете, после длительных проволочек в 1875 г. стала известна иена взаимности — открытие Британского генконсульства в Тифлисе. Императорское правительство, впрочем, уведомило английскую сторону, что ранг «генеральный» жалуется только «лимитрофным», т. е. пограничным, державам (в данном случае — Турции и Персии), и Высочайшим указом Правительствующего сената от 31 мая 1876 г. признало ординарного британского консула в Тифлисе.