Из индийской корзины

Нарайан Мишра, член БДП и один из основателей Комитета борьбы по спасению культуры Каши, в случае неудовлетворения народных требований пригрозил объявить голодовку и сжечь себя. Он же сформулировал ряд конкретных претензий к режиссеру фильма: «Дипа Мехта посягнула на три самых священных и неприкосновенных места в Бенаресе — Тулси гхат, где Тулсидас (средневековый поэт. — И. Г.) создал свою «Рамаяну»: как могло в голову прийти, что там располагались вдовьи приюты? Второе место, где предполагались съемки, может быть, сейчас и частный дом, но раньше там был монастырь, и до сих пор стоит изображение Ханумана (бог-обезьяна, верный соратник Рамы. — И. Г.). И в третьем месте раньше был монастырь — там все еще сохраняются следы шафранной краски (цветовой символ индуизма. — И. Г.). Это здесь, что ли, жили вдовы и проститутки?» А один из членов «Шив-сены» принял яд и бросился в воды Ганги, но его спасли и откачали.

Липу Мехта в действительности поддержали коммунисты — Джъоти Басу, тогдашний главный министр Западной Бенгалии, где у власти около 30 лет находится коалиция левых сил, пригласил всю съемочную группу в свой штат. Такие же предложения последовали из других штатов, возглавляемых правительствами, сформированными старейшей в стране партией Индийский национальный конгресс (ИНК). Члены ИНК задали вопрос: в стране демократия или мобократия (от англ, mob «толпа»)? При этом главный министр Мадхъя Прадеша Дигвиджай Сингх заявил: «Я вовсе не собираюсь самолично заниматься сценарием, поскольку он был одобрен центральным министерством».

Патриарх «Шив-сены» Бал Тхакре, занятый в те дни поношением Дня Святого Валентина, которым увлеклась индийская молодежь, все-таки уделил внимание и сюжету с «Водой»: «В Англии, например, запретили фильм, эксплуатирующий тему любовной интриги Джавахарлала Неру и Эдвины Маунтбэттен (супруга последнего вице-короля Индии. — И. Г.), посчитав, что эта история умаляет престиж страны. За нашим протестом— те же сантименты… Вилас Дешмукх (главный министр Махараштры. — И. Г.)[87] пригласил Дипу Мехта снимать фильм в Махараштру: как член ИНК он все делает наперекор «Шив-сене». Как понимать свободу творчества— нас оскорбляют, а мы молчим и слушаем?» Верный боевому духу организации Манохар Дзоши, уже добравшись до Бенареса, добавил: «Вилас Дешмукх устроил спектакль гостеприимства, прекрасно зная, что куда-куда, а в Махараштру Дипа Мехта не сунется. Нигде в стране «Шив-сена» не допустит съемок этого фильма. Сам я сценария не читал и не собираюсь, мне достаточно того, что пишут газеты. В Пакистане, что ли, мало недостатков? Их пусть и вскрывает!»

Сушма Сварадж, хотя и член БДП (министр информации и радиовещания)[88], занимает более умеренную позицию: «Процесс съемок не должен быть нарушен. Цензурный комитет потом сам разберется, выпускать ли фильм на экран, тем более что возглавляет его женщина».

Кулпатхи Трипатхи, старейшина храма Вишванатха (Шивы), самого знаменитого в Бенаресе, благословил Шабану Азми и Нандиту Дас, но сказал: «Каши знаменит не только своими храмами, гхатами и омовением в Ганге, но и повышенной возбудимостью. Дюди здесь сверхэмоциональны, они легко воспламеняются, но так же быстро успокаиваются. Для этого надо не угрожающе вращать глазами, а всего лишь прийти к ним со сложенными руками (т. е. с просьбой. — И. Г.)». Внимательно изучив сценарий и проведя шесть часов за беседой с Липой Мехта, высказался в защиту канадского режиссера и Вир Бхадра Мишра, старейшина храма Санкат Мочан (посвященного Хануману как устранителю непреодолимых трудностей). Некоторые студенты и преподаватели Бенаресского индусского университета признались: «Нам стыдно, что мы позволили устроить травлю Липы Мехта, но что мы могли сделать?»

Известный режиссер и актер Амол Палекар сказал в интервью: «Центральное правительство разрешает, а местное запрещает, ссылаясь на чувства обиженного народа, — этому круговороту нет конца. Я протестую против любых форм контроля, выходящих за рамки конституции. Пожалуй, и «Я, Натхурам Годсе, говорю…» (пьеса, объясняющая мотивацию убийства Махатмы Ганди с позиций убийцы. — И. Г.) не надо было запрещать в прошлом году»[89].

В индийские газеты посыпались письма от рядовых граждан: «В стране, где не прекращается брожение умов из-за ситуации в Айодхъе, надо думать, прежде чем выносить очередной религиозный сюжет на всеобщее обозрение»; «Зачем показывать то, что ушло в прошлое, не лучше ли сосредоточиться на успехах?»; «Наша молодежь должна знать о прошлом своей страны, и цель этого фильма заслуживает уважения. В 1929 г. умер мой отец, и я помню, как родственники вынуждали мою мать обрить голову, чтобы не привлекать внимания посторонних мужчин. Моя мать тогда ответила, что зашитой является не уродливый облик, а достойное поведение женщины». Шабана Азми и Нандита Дас по нескольку часов в день отвечали на вопросы, поступавшие на дискуссионный сайт в Интернете.