Из индийской корзины

Пратибха Рай не изобретает деталей, но прилежно вычерпывает их из бездонной «Махабхараты», аранжируя в духе «мифологического реализма». И все же ее социальная позиция засвечивается в размышлениях Драупади о тяжкой судьбине женщины в патриархальном обществе, а душевный настрой писательницы прорывается через шитые белыми нитками реплики героини: «Только женщина поймет женщину», «Ожидание лучше свершения», «Если судьбою суждено горе, то женщина рождается красавицей» и «Не дай бог другой пережить то, что пережила я». История, изложенная в «Яджнясене», записывается самой героиней в предгорьях Гималаев, куда она последовала за своими мужьями. По дороге силы покинули ее, она рухнула на землю, и когда встревоженный Бхима оповестил об этом братьев, «Царь дхармы» — Юдхиштхира ответил: «Продолжайте восхождение, не оборачиваясь. Драупади грешна, потому что любила Арджуну больше остальных». Наряду с этим прегрешением Драупади «Махабхарата» называет и другое: та несколько раз засматривалась на Карну из лагеря Кауравов, и глаза ее выражали вожделение. Как бы то ни было, в раю места для Драупади не нашлось, хотя ее интерес к Карне никоим образом не нарушал ее дхарму идеальной супруги: внебрачный сын Кунти был по существу старшим Пандавом, а значит, мог владеть «удивительным сокровищем» наравне с братьями. Об этом, пытаясь перед сражением переманить Карну на свою сторону, говорила ему сама Кунти, и этот же аргумент выдвигал Кришна, предпринявший неубедительную попытку примирить Кауравов и Пандавов.

«Великий индийский роман»

С середины I тысячелетия нашей эры сюжеты и персонажи «Махабхараты» начали вторгаться в авторское творчество — драматургию, региональные эпопеи и (позже) поэмы и романы. Эпические гиперболизация и стилистика либо механически переносились в новое произведение, либо уступали место индивидуализации образов и рационализации мотивировок и развязок. Шаши Тхарур, автор «Великого индийского романа» (1989) и глава Департамента общественной информации ООН, проторил принципиально иную дорогу, а его детище удостоилось Премии стран [британского] Содружества. Международный чиновник с глубокими познаниями в истории и блестящим слогом переплавил бессмертные коллизии и идеи эпоса в роман о борьбе Индии против британского колониализма, обретении ею независимости через болезненный раздел на Индию и Пакистан и построении собственной государственности. Перевод действия на Курукшетру XX в. был осуществлен путем создания коллажных образов, обладающих биографиями и функциями центральных персонажей «Махабхараты» в сочетании с внешностью и политической ролью лидеров национально-освободительного движения.

Мифологический Вьяса, диктующий мемуары молодому стенографисту, вспоминает события, в которых он принимал непосредственное участие, и оценивает их с точки зрения современной социально-политической ситуации в Индии. Объяснив свою донорскую роль в рождении Дхритараштры и Панду заботами о сохранении княжества, которое при отсутствии прямых наследников аннексировалось колониальными властями, рассказчик мастерски рисует портреты своих сыновей, соратников-соперников по деятельности в Кауравской партии, точь-в-точь похожих на лидеров партии Индийский национальный конгресс (стоявшей в авангарде борьбы за независимость) Джавахарлала Неру (впоследствии первого премьер-министра независимой Индии) и Субхаса Чандру Боса (впоследствии вступившего в союз с Германией и Японией ради поражения англичан). По поводу слепоты Дхритараштры Вьяса замечает: Я всегда размышлял, что могло бы произойти, если бы он, как мы все, был способен видеть мир вокруг себя. Могла бы тогда история Индии сложиться по-другому?

Носители эпических имен из романа Шаши Тхарура проживают жизнь исторических деятелей XX в.: тщедушный, прикрытый лишь набедренной повязкой Бхишма-Гангаджи несет в массы идеи Махатмы Ганди; вышедший из рядов Кауравской партии и возглавивший Мусульманскую группу (Мусульманская лига) Карна с родимым пятном в виде полумесяца на лбу реализует мечту основателя Пакистана Мухаммада Али Джинны о государстве для «чистых»; сотня Кауравов, включая Дуръйодхану, преобразуется в одну-единственную Прийю Дуръйодхани, «превосходящую по силе тысячу сыновей», в которой невозможно не узнать Индиру Ганди, а братья Пандавы (их зачатие от разных отцов объясняется требованием плюрализма) ассоциируются с плеядой политиков второго поколения, совместно владеющих Драупади, т. е. Индией.