Из индийской корзины

Стержнем классического индуизма является учение о душе (атме, дживе), карме и самсаре, или о трансмиграции душ. Понятие «душа» в рамках повседневности в толковании не нуждается (каждый знает, что это такое, но почти никто не сможет непротиворечиво объяснить — по крайней мере так, чтобы удовлетворить думающего собеседника). Карма, т. е. «дело», «деяние», является созревающим плодом предыдущих действий и определяет тело человека (божественное, антропоморфное или зооморфное), его социальное положение (место в системе четырех варн и их подразделений), его характер, т. е. по большому счету— судьбу. Душа в последующем рождении мигрирует в то, что она наработала всеми своими предыдущими манифестациями. (Поэтому в другой строчке «Песенки о переселении душ» Высоцкий восклицает: Удобную религию придумали индусы!) Постоянный переход из одного тела в другое и есть самсара — вечный круговорот, а освобождение от этого круговорота — мокша, или мукти, — достигается слиянием индивидуальной души со вселенской, т. е. с Абсолютом. Постоянным элементом индуизма является и шаддаршана — шесть различных школ философской мысли: ньяя и вайшешнка, санкхъя и йога, миманса и веданта, имеющие различное происхождение и преследующие различные цели, но, главное, по-разному определяющие путь к освобождению. Существует несколько основных путей: путь кармы — правильного ритуального поведения, джняны — углубленного изучения священных текстов, бхакти — личностной причастности к божеству и йоги — специальных физических и духовных упражнений. Освобождение — мечта и конечная жизненная цель образцового индуса.

Все сказанное выше хотя и является вполне справедливым, но, безусловно, как и каждая схема или модель, грешит неполнотой или упрощенностью. Однако не этот недостаток следовало бы считать существенным. Принципиально важным представляется то, что все сказанное выше конструируется на основе брахманского видения мира, т. е. является выражением нормативов и идеалов, характерных для варны жрецов (и впоследствии ученых, царских советников и даже премьер-министров Индии), и за пределами этой модели остается мировосприятие кшатриев, вайшьев, шудр, не говоря уж о тех миллионных слоях населения, которые вообще оказались за пределами четырехварновой системы и, пока не был наложен официальный конституционный запрет, назывались «неприкасаемыми». Кшатрии-воины, а также представленное ими царское сословие в древней и средневековой Индии (и серьезные политические силы современной Индии), безусловно, в значительной степени смыкаются в своем мировоззрении с брахманами, но индийская мифология переполнена упоминаниями о мошных (и кровавых) противоборствах брахманов и кшатриев, свидетельствующих о столкновении их интересов в самых разных сферах — политической, экономической и, конечно, духовной. Иными во многих отношениях представляются позиции вайшьев, конечно же пытающихся повысить свой статус (как и представители любой нижестоящей варны) прежде всего путем заимствования ритуальных норм вышестоящих варн. Еще в большей степени это приложимо к шудрам, по всем параметрам существенно отличающимся от представителей трех высших варн, которых всегда называли «дваждырожденными», т. е. допущенными к сакральному знанию, закрытому для шудр. Отличительным знаком этого «допуска» был (и остается) особого плетения шнур, надеваемый на посвящаемого во время ритуальной церемонии инициации.

Таким образом, индуизм в его классическом виде — это прежде всего индуизм брахманов — религиозных законодателей и служителей культа, создавших письменные свидетельства, а также в первую очередь вступивших в контакт с иноземцами и представивших последним свою систему видения мира. Своеобразное подтверждение этому выводу можно обнаружить даже в культуре Древней Руси, хотя бы в книге «Хожение Зосимы к рахманам» (т. е. к брахманам!).

Крона