Из хроники времен 1812 года. Любовь и тайны ротмистра Овчарова

— Но как получить разрешение его светлости? Должен вам сознаться, дорогой де Флао, ваш патрон маршал с некоторых пор стал питать ко мне явное нерасположение. Беспокоить же императора по столь незначительному поводу, согласитесь, дерзко.

— А что мешает вам ещё раз наведаться к Сокольницкому и испросить содействия у него? Вы, кажется, говорили, что лейтенант Кшиштофский сын его старого приятеля.

— Вы подали мне прекрасный совет, господин полковник! — обрадованно воскликнул Овчаров.

Облачившись в капральскую форму гвардейского драгуна, кою ему любезно предоставил всё тот же де Флао, дабы лишний раз не обременять солдат Великой армии сопровождением своей особы, он поспешил на Поварскую, предварительно оставив полковнику банкноты для показа Бертье.

— Может, эти изделия растопят ледяное сердце его светлости и вернут его благорасположение! — с неприкрытой иронией бросил напоследок Павел, торопливо скрываясь в дверях.

Идея разыскать Кшиштофского и под этим предлогом вырваться из Кремля, зародилась в мозгу Павла, едва он узнал о намерении Наполеона обратиться с личным письмом к Кутузову. Он решил побывать в Мятлевке, увидеть Анну и передать через Игнатия записку Фёдору, уведомляющую Кутузова о желании Бонапарта заключить мир. Нужно только убедить Меченого срочно посетить Красное, а самому отправиться в Колоцкое и найти в тамошнем монастыре раненого Хенрика.

— Вы исполнили товарищеский долг, пан Овчаров, благодарю вас за себя и родственников пана Кшиштофского. Я немедля пошлю капитана Солтыка в Можайск, в окрестностях которого он живо отыщет это чёртово аббатство и привезёт сюда пана лейтенанта! А не то, Матка Боска, он отдаст Богу душу, прежде чем мы его увидим!

Подобный поворот дела не устраивал Овчарова, и он, извиваясь аки уж, убедил пана генерала, что сам отправится в монастырь, местонахождение которого ему хорошо известно.

— Одно лишь письмо вашего превосходительства маршалу Бертье — и я отбываю!

— Добже, пан Овчаров. Хотите первым увидеть друга? Что ж, похвально, похвально! Всем бы молодым людям сердечное рвение, подобное вашему, — произнёс ожививший Сокольницкий и взялся за перо.

Через несколько минут письмо было готово, и, церемонно раскланявшись с генералом, под благодарным взглядом Солтыка, которому далеко не улыбалась перспектива поездки в Можайск, Павел поспешил к Бертье. С презрительным видом повертев перед собой послание пана Михала, маршал в конце концов разрешил.

— Даю вам неделю, и ни дня более. Зарубите себе на носу. Император доволен вашей работой, и, если бы не новые изделия, которые передал мне полковник де Флао, записавшийся к вам в адвокаты, — маршал вытащил из ящика стола красненькую бумажку, — я едва ли б пошёл вам навстречу.

Не дожидаясь утра, с эскортом из полувзвода гусар Молодой гвардии, коих ему предоставили по приказу Бертье, Павел поскакал в сторону Дорогомиловской заставы. В его походном ранце лежали пачки ассигнаций, которые он намеревался пристроить по пути. Из разговора с гусарами он понял, что те слабо ориентируются в московских развалинах. Окрестности же столицы для них вообще представляли неизведанные джунгли. Ночная мгла меж тем окутала город. За наступившим мраком лишь по людскому говору и стуку ехавших экипажей Павел определил, что они выехали на Смоленскую дорогу и приближаются к Дорогомиловскому мосту — единственному пути через реку из города. Когда проскакали сотню саженей, горькое разочарование настигло гусар. Беспорядок и страшная сутолока царили на мосту, а столпотворение войск и обилие обозов не позволяли им быстро выйти из города. Гвардейцы начали переглядываться, но тут раздались мощные раскаты грома и в ослепляющих всполохах молний заморосил частый холодный дождь.

«Сама мать природа помогает мне», — подумал Павел и, подъехав к старшему — сержанту Брюно, озабоченным тоном произнёс:

— У меня предложение, сержант! Ночёвка в поле под холодным ливнем не сулит ни нам, ни нашим лошадям ничего хорошего. Зато я знаю местечко, где нас ждут сытная еда и ночлег, а лошадей — отборный овёс и тёплые стойла. Ежели вы доверитесь мне, я покажу дорогу.

— Хорошо, месьё! — не без колебаний, согласился француз, и, поворотив назад, отряд повернул к Калужской заставе.

Миновав памятные Павлу места — богадельню и церковь Иоанна Воина, они за четверть часа доскакали до Мятлевской усадьбы. Дождь неожиданно прекратился; поднялось настроение и у гусар. В господском доме не спали, бренчала гитара, слышалось приглушённое пение, время от времени прерываемое пьяными выкриками и звоном хрусталя. Постояльцы Анны гуляли. То, что в доме квартируют соотечественники, окончательно успокоило гвардейцев. Обойдя заднее крыльцо и не обращая внимания на собачий лай, Павел зашагал к знакомой избе, в оконце которой мерцала свеча, и застал в ней садовника. Степаныч узнал Овчарова и побежал за Игнатием.