Из крови и пепла

– Не выражайся! – пробормотал он, а когда опять потянулся к моей рубахе, я задрала ее сама. – Спасибо.

Я заскрежетала зубами.

Его губы тронула слабая улыбка. Он подвинулся, стоя на коленях, и достал из корзины прозрачную бутылочку. Стоило ему открутить крышку, в затхлый воздух ворвался резкий горьковатый аромат.

– Хочу рассказать тебе одну историю. – Сдвинув брови, он рассматривал рану.

– Я не в настроении слушать истории…

Он дернул вверх мою рубашку, я ахнула и обеими руками вцепилась в его запястье, смутно ощущая холод цепей на животе.

– Что ты делаешь?

– Клинок чуть не разрубил твою грудную клетку, – сказал он, и его глаза опять блеснули нечестивым золотом. – Рана продолжается на боку.

Рана была не такой уж скверной, но она в самом деле заходила на бок.

– Наверное, это произошло, когда у тебя отнимали меч? – спросил Хоук.

Я не ответила. Я не отпускала его руку и ожидала, что он просто вырвется, но вместо этого он вздохнул.

– Веришь или нет, но я не пытаюсь тебя раздеть, чтобы получить над тобой преимущество. Я не собираюсь тебя соблазнять, принцесса.

Мне следовало успокоиться, но эффект оказался противоположным. Жжение в груди поднялось к горлу, создав ком, сквозь который я с трудом могла дышать. Я уставилась на Хоука. Ну конечно, он вовсе не пытается меня соблазнить. Он уже в этом преуспел, заставив меня не только утратить бдительность, но и довериться ему. Я открылась ему, поделилась своими мечтами об иной судьбе, страхами, связанными с возвращением в столицу, и – боги! – рассказала о даре. Я поделилась с ним не только словами. Я впустила его в свою комнату, в свою постель, а потом и в себя. Он шептал, что мои прикосновения сводят его с ума, и он восхищался моим телом, моими шрамами. Говорил, что они делают меня еще прекраснее, и он…

Он мне нравился.

Он мне не просто нравился.

Боги, я влюбилась в него, хоть это и запрещено. Влюбилась настолько, что это сыграло роль в моем решении отказаться от Вознесения. У меня задрожали пальцы, а жжение из горла поднялось к глазам.

– Хоть что-то было правдой? – вырвалось у меня.

Мой голос был таким хриплым, что я с трудом его узнала. И в тот же момент, когда я вымолвила эти слова, мне захотелось вернуть их обратно, потому что я знала… я уже знала ответ.

Хоук застыл, как статуи в фойе замка Тирман. Я быстро убрала руки. На его челюсти задергалась мышца, но губы оставались плотно сжаты.

К горлу подступало рыдание, и я всеми силами старалась его сдержать, но ничего не могла поделать со стыдом, тлеющим в груди, как уголь. Я не заплачу. Я не заплачу.

Я больше не могла видеть Хоука и закрыла глаза. Это не помогло. Я тут же вспомнила, как он смотрел на меня с опухшими, блестящими губами. Веки защипало от гнева, стыда и глубокой боли, какой я никогда не испытывала.

Затем я почувствовала, как он осторожно поднял рубашку, едва не полностью обнажив грудь. На этот раз костяшки его пальцев не терлись о мою кожу. Как и раньше, я знала, что даже в тусклом свете бледные, почти глянцевые участки поврежденной плоти хорошо видны, особенно глазам атлантианца. Прошлой ночью я разделась для него и позволила ему всё рассмотреть, веря в то, что он говорил. Он был так убедителен. Теперь у меня внутри все сжималось при мысли о том, что он на самом деле думал.

Что он на самом деле чувствовал, когда трогал шрамы, целовал их.

Хоук нарушил тишину, и я вздрогнула.

– Будет жечь.

Мне показалось, его голос прозвучал более хрипло, чем обычно, но потом он наклонился, и рану обожгло теплой жидкостью. Боль затопила правую часть живота и рёбра. Я зашипела сквозь зубы. В воздухе разлился горький запах вяжущего средства. Жидкость запузырилась в порезе, и я приветствовала жжение, сосредоточившись на нем вместо пульсирующей боли в груди.

Откинув голову, я держала глаза закрытыми, а на раны полилась еще жидкость, создавая больше пены и посылая новую волну боли по всему животу.

– Прости, – бормотал Хоук, и я почти поверила его сочувствию. – Это нужно сделать, чтобы выжечь инфекцию, которая могла туда попасть.

Чудесно.

Может, снадобье выжжет и мое глупое сердце.

Воцарилось молчание, но оно не продлилось долго.

– Жаждущие – это наша вина, – неожиданно сказал Хоук. – Точнее, их создание. Всё это. Монстры из тумана. Война. То, что стало с этой землей. С вами. С нами. Все началось с невероятно отчаянного и глупого поступка ради любви, за много, много веков до войны Двух Королей.

– Знаю. – Я прочистила горло. – Я знаю историю.

– Но знаешь ли ты подлинную историю?

– Я знаю единственную историю.

Я открыла глаза, отвела взгляд от цепей и перекрученных костей.

– Ты знаешь только то, во что Вознесшиеся заставляют всех верить, и это не истина. – Он наклонился и взял цепь с моего живота. Я напряглась, а он осторожно убрал ее. – Мой народ тысячи лет в гармонии жил со смертными, но потом король О’Мир Малек…

– Создал Жаждущих, – оборвала я. – Я же сказала…