Из моей головы (СИ)

Её трясёт. Зуб на зуб не попадает. Вокруг вереница из размытых пятен, из тел людей, живых, празднующих отступление монстров, обнимающих близ стоящих друзей. У Музы рвотный рефлекс и боль, дробящая на составные. У Музы больше нет убежища. И она, как загнанный зверь, бежит не разбирая дороги. Металлический запах преследует её.

Истерика настигает в крыле, что раньше тряслось от громких битов на вечеринке специалистов. Дышать здесь нечем. По правде — нигде дышать не получается. Она сползает по стене, почти воя.

Вокруг танцуют призраки, мама и Сэм.

Не спасла. Не сумела. Не уберегла.

В какой-то момент, может, в тот, когда чернеющая пустота разрастается в груди с поразительной скоростью всё шире, она оказывается в чьих-то руках.

— Что т-ты делаешь?

— Пытаюсь не быть бесполезным.

— У тебя отвратительно получается.

Но, вопреки словам, вырвавшимся пополам со всхлипом, Муза цепляется за плечи Ривена так, если бы они были спасательным кругом, прижимается теснее и обретает точку опоры. Она касается его шеи носом, ведёт к уху по наитию, всё ещё сломанная, а он дышит так, словно лёгкие пробиты, но продолжает удерживать её расколотый мир.

========== ты каждый раз врываешься и делаешь destroy ==========

Комментарий к ты каждый раз врываешься и делаешь destroy

AU, в котором ни у одной Стеллы остались тайны с прошлого года, или в котором Муза тоже обучается второй раз на первом курсе.

P.S. Вот этот 😏 смайл от Фредди под постом с моментом Ривузы заставляет сердце биться чаще.

— Не ожидал от фей разума таких трюков.

Удивление застает её врасплох, она пообещала не читать его мысли когда-то давно, поэтому принимает навязанные правила игры, пока каждая клеточка тела благодаря мышечной памяти воспроизводит всё, на что они наложили вето. Глаза всё те же — бренди со льдом, хлесткие, горькие.

— Я была танцором.

Я танцевала в твоей чёртовой кровати, скручивая поступью ног и покрывало, и одеяло, и простыни, а ты смеялся, тянул за руку к себе и шептал всякие глупости, пока вероятность того, что Сильва или Скай застукают нас стремительно возрастала, как и напряжение между нами. Ты был совсем другим.

«Сильва убьёт тебя, если застукает меня тут после отбоя».

«Да брось, когда тебя это остановливало?».

-… скучаю по нагрузке.

Ты всё это помнишь. Но делаешь вид, будто нет. Зачем? Скажи, зачем.

— Очень жаль. Но ты фея. И им плевать, кем ты хочешь быть. У них на тебя свои планы.

«Научи меня обращаться с ножом.»

«Ты вроде неплохо режешь овощи.»

«Я не об этом.»

«Ты уверена?»

Я кивала, зная, что пока моя сила недостаточно полезна, а время на её освоение может потребоваться больше, чем пара лет в учебном заведении для фей, мне необходимо владеть чем-то помимо врожденного дара (читать: потенциального проклятия).

«Иди сюда.»

Я садилась к тебе спиной, а ты, уложив подбородок на моё плечо, показывал, как правильно держать рукоять ножа, раз за разом повторял тот или иной трюк и направлял, если я ошибалась. Спустя пару таких занятий у меня успешно вышло обвести тебя вокруг пальца и приложить острие ножа к горлу, ты улыбался и говорил, что я способная и что однажды у меня получится обыграть даже тебя. Ты был невыносим в этом наигранном себялюбии.

— Тебе ведь бесит это место, да?

Муза больше не может томиться в этом ожидании, поэтому, нарушив слово, вторгается в чужой мир. Раздражение наполняет её, передаётся по невидимым линиям, колюче пробегает под кожей. Волна поднимается на пару метров ввысь, будь она плотиной, её бы снесло этим потоком, но Муза успевает сморгнуть. Но Ривен знает каждый трюк.

— Не лезь ко мне в голову, ясно?!

Муза на мучительные пол-секунды испытывает желание кинуть ему вдогонку: «Я там с прошлого года». Но она сохраняет лицо, потому что видит приближающегося Сэма, который хмурит брови и в этих морщинках кроется уже сформированый вопрос, но внутри у неё снова стынет кровь. Музе бы избавиться от наваждений годовалой давности, Музе бы не позволять Ривену появляться в собственной голове чаще, чем положено. Музе бы хоть раз быть честной с самой собой: признать тот прескверный факт, что забывать его не хочется, но ей проще забываться с кем-то. А устроить тет-а-тет с совестью… обязательно, но в следующий понедельник.

— Феи разума… От них одни проблемы.

Я была главной для тебя. Прости.

Таких понедельников уже тысяча.

×××

Заплаканная Стелла держится молодцом, несмотря на то, что позволила увидеть кому-то, кроме Ская, свою уязвимость, вывернуть наизнанку душу и показать, кто она на самом деле. Муза чувствует горечь, что испытывает подруга, почти детскую обиду на заносчивую, слишком требовательную мать, и знает, что в Принцессе лишь крепнет та сталь, которую закаляли годами.

А потом, спустя секунду тишины, ощущает нотки заинтересованности и желания помочь. Муза хочет воспрепятствовать разговору, но потребность излить кому-то душу превышает все возведённые барьеры. В конце концов, за откровенность стоит платить откровенностью. Стелла не требует всего и сразу, Стелла впервые деликатна. Хорошая почва для того, чтобы стать ближе, чем те, кто подкалывают друг друга по поводу и без.