Из ниоткуда с любовью

— У нас не Москва, — сказал я и протянул ему папку.

Он ее забрал. Кивнул мне официально и вышел из моего кабинета. Главный тоже поднялся.

— Это очень хорошо, что так вышло. Пусть Москва разбирается.

— Да, — ответил я. — Хорошо — не то слово. Москва — это всегда много вони.

Не любят в России Москву. Вот Питер — любят, а Москву нет.

Главный вышел, а я вернулся к своим рутинным делам. В которых тоже были трупы, но трупы наши, местные, от которых тоже бывали неприятности, но на порядок ниже.

Через полчаса раздался телефонный звонок.

— Полковник Кириллов, — сказал голос в трубке. — Вы ничего не забыли передать мне по делу замполпреда.

— Не хватает каких-то документов? — изображая беспокойство, спросил я. — Все, что у меня было — я вам отдал. Все остальное — у гайцов.

— И все вещдоки? — спросил Кириллов.

— А какие там вещдоки? «Порш» гармошкой? Если что наши менты украли из машины — это вы с ними разбирайтесь. У меня в акте написано, сколько денег у него было. Кстати, это сколько же надо получать на госслужбе, чтоб такие деньжищи с собой возить, а?

— А вот это не ваше дело, майор! — сказал Кириллов и положил трубку.

* * *

Обедаю я не в нашей столовой, а в кафе напротив.

Мне так за день мои коллеги надоедают, что хочется полчасика провести в одиночестве.

Я вообще люблю одиночество — привык за десять лет после развода.

Поэтому в кафе выбираю самое удаленное место, и там ем. Официантки меня знают.

Когда я доедал свою солянку, напротив меня сел пожилой человек в очках.

— Простите, — сказал я как можно более холодно. — В кафе есть свободные места. Я бы хотел побыть в одиночестве.

— Я вас очень понимаю, Юрий Николаевич, — сказал пожилой человек. — Увы, но нам нужно поговорить прямо сейчас. Вы вполне можете продолжать есть.

— Спасибо, что разрешаете, — съязвил я.

— Не за что, — ответил человек. — Однако начну я с самого начала.

И начал, в то время как я перешел к биточкам.

— Лет семь назад в Москве киллер убил одного видного демократа. Киллера поймали, заказчика нашли — там вопрос был как всегда о деньгах. Но вот в голове у покойного демократа при вскрытии нашли очень странную штуковину — нечто вроде стеклянного шарика, из которого шли по всему мозгу тонкие отростки.

Дело, как ни странно, наружу не вылезло, возможно потому, что следователь, который его вел, был членом так называемой спящей КПСС.

— Это как? — удивился я, чуть не подавившись.

— Понимаете, когда в начале 91-го года прошлого века некоторым людям в партии стало понятно, что ее руководство сознательно или по глупости, а может то и другое вместе, партию разрушает, были созданы параллельные структуры, которые сначала назывались КПСС-2. По образцу аналогичных структур во французской и итальянской компартий, созданных еще при жизни Сталина, задачей которых было начать действовать, разразись Третья мировая война. Война не разразилась, параллельные структуры были без всякого шума расформированы, но опыт пригодился. Тем более что люди из Международного отдела ЦК были еще старой, коминтерновской школы, очень много чего умели — например, помогали в нелегальной переброске Луиса Корвалана в Чили, когда там еще был Пиночет. И вот эти же люди и создали КПСС-2, которая продолжала работать даже после августовского путча и запрета коммунистической партии. И, к счастью, тот следователь был как раз членом этой самой спящей, как ее стали называть, компартии.

— А чего спать? Действовать надо было! — сердито сказал я. — Страна под откос шла, а они там спящие партии создавали. Воистину маразм!

— А вы не кипятитесь, Юрий Николаевич, не надо! — в голосе человека прорезалась даже какая-то твердость. — Вы-то помните, что тогда творилось: показывают пленку, снятую в США, где будущий президент России в стельку пьяный — народ выходит на митинги: технический фокус КГБ! специальное замедление на пленке! То, что даже сейчас такой техники нет — чтобы все на пленке были не замедлены, и только один замедлен, в голову не могло прийти. Он же падает в реку, сочиняет сказки про похищение — страна чуть не грани гражданской войны, хотя у человека всего лишь обострение квазисуицидального комплекса на почве алкоголизма, таких персонажей в психлечебницах — дюжинами.

Человек тяжело вздохнул.

— Ничего мы не могли тогда сделать — массовый психоз. Нужно было пройти через все — шоковую терапию, ваучеры. 93-й год, Чечню, дефолт — прежде чем народ протрезвел.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Что же там с нашим шариком?

— Ну, так вот, следователь этот сообщил о своей странной находке товарищам по замороженной КПСС, те связались с другой ячейкой в Сибирском отделении Академии Наук, и там этому шарику сделали комплексную экспертизу. И…

— И? — подтолкнул я замолчавшего собеседника.

— И там пришли к выводу, что он изготовлен из таких материалов и на базе такой технологии, которых на нашей планете нет ни в одной, даже самой развитой стране.

— Это как? — разинул я рот от изумления.

— Это так, — ответил мой собеседник. — Вы ешьте, ешьте, Юрий Николаевич, а я продолжу.