Из ниоткуда в никуда

Мечась между вожделенным порывом и холодным рассудком, Феликс подошел к стальной двери и замер у ледяных кнопок домофона. Примерзая подушечками пальцев, он еще раз спросил себя – действительно лиэтогохочет. Ответ не последовал, но цифры «шесть» и «девять» уже были набраны. Чувства, каких не превозмочь, стали обуревать в области его груди, в глубине солнечного сплетения.

Через минуту Флейман стоял уже у порога знакомой квартиры. Представшая перед ним Женя была одета по-домашнему: в хлопковые темно-зеленые штаны с узором бута (или, как чаще говорят, с «огурцами») и в серую кофточку с длинными рукавами. Уже отросшие волосы торчали в утреннем беспорядке. Глаза казались еще сонными.

– Прости, что встречаю тебя в таком виде. Проспала, не успела собраться.

– Милый «наряд», – обводя глазами девушку, произнес Феликс.

– Это пижама, – без каких-либо явных выражений эмоций произнесла она. – Если хочешь, могу её снять.

– Зачем? Оставайся в ней, тебе идет, – слегка смутившись от фразы, ответил Флейман.

Возникло неловкое молчание. Он посмотрел на нее, она подхватила его взгляд и ответила тем же. Он отвел глаза – она тоже. По коже Феликса прошла мелкая дрожь.

– Я еще не завтракала. Будешь чай? – развеяв молчание, сказала Женя.

– Пожалуй.

– Угощу тебя малиновым чизкейком. Я его сама сделала.

Сняв и повесив промокшую от талого снега куртку на крючок, Флейман прошел в гостиную, и расположился, как обычно, на диване. Женя принесла поднос с чайником, кружками, сахарницей и тарелкой творожного десерта, и села рядом. Ее лицо, повернутое к нему в профиль, было полностью сосредоточено на процессе разливания кипятка и заварки. Внутри молодого человека стало совсем спокойно. Ее забота, естественный вид и искренность в поведении пробудили в Феликсе ощущение лампового уюта.

– Знаешь, ты давно мне не рассказывал удивительные факты.

– В последнее время было слишком мало времени, чтобы подумать.

– Активная социальная жизнь?

– Типа того.

– И что, совсем нет никаких открытий за полгода?

– Есть одна мысль, но я ее еще сам не до конца додумал.

– Поделись? Может заодно и додумаешь.

– В последнее время мне все чаще кажется, что любовь – это не одно конкретное чувство, но всеобъемлющее явление, которое включает в себя целую гамму разных и непохожих ощущений.

– Предположим.

– Вообще, я раньше часто размышлял о том, что возможно фильмы и книги о любви все врут. Просто давным-давно сложилась традиция, шаблонное представление, и каждое новое поколение людей принимает его за чистую монету. Но когда я сам начинаю перебирать в своей памяти, как был влюблен в первый, второй, или любой другой раз, то не могу избавиться от мысли, что со мной происходили совершенно разные явления.

– Кажется, я тебя понимаю. Сейчас я вспомнила, как сильно была влюблена впервые, и как все было непохоже, когда я влюбилась через пару лет снова. И еще через пару лет снова и снова, и как ощущения с каждым годом становились все слабей и слабей… Слушай, даже как-то грустно стало. А может вся суть не в разности чувств? – Женя притихла в своих размышлениях. – А в силе новых ощущений? Когда я целовалась впервые, мою голову кружило сильнее, чем от карусели. А теперь от всего этого даже мурашки не бегают. Считай, что все приедается.

– А если мы предположим, что ты всю свою жизнь попадалась на один и тот же тип ощущений, который никакого отношения к любви не имеет?

– В таком случае, я огорчена несправедливостью и обделенностью судьбой.

– Разве тебя не радует возможная перспектива?

– Меня скорее пугает возможная обреченность.

– «Сейчас», – подумал Феликс и чуть приблизился к Жене.

– Не нужно, – произнесла она и отпрянула чуть назад.

– Почему? Мы же оба этого хотим.

– Скажи, тебе ведь нет дела до нашего театра?

– С чего ты взяла?

– Я чувствую, что ты напросился не от желания играть. И уж тем более не из-за меня.

– Ладно, ты права. Я хотел сблизиться с…

– Можешь не называть ее имя. Я уже знаю.

– Но…

– Не оправдывайся. Пусть все останется, как есть.

– Все же выслушай меня. Мне нравилась она, это правда. Но то была лишь симпатия, которая быстро развеялась.

– Не понимаю, зачем тогда ты продолжаешь репетировать?

– С недавних пор мне постоянно снится один и тот же сон.

– Не переводи, пожалуйста, тему.

– Я не перевожу. Это и есть объяснение: в этом сне я все время ищу кого-то, но не нахожу. А наутро просыпаюсь с невыносимой тоской. И не могу ее никак побороть. Только когда вижу тебя, все уходит. Понимаешь, что это значит?

Флейман вновь попытался приблизиться к девушке. Поддаваясь чувственному порыву, Женя прильнула к его губам. В ответ он прижал ее к себе так сильно, что ощутил своей кожей каждый изгиб ее теплого тела. Она же, замерев в его объятиях, почти перестала дышать. Впервые за все проведенное с ней время Флейман обнаружил внутри себя приятную нежность и покой.