Из ниоткуда в никуда. Часть 3

– Не болтай ерунды! – строго возразила Даша. – А любовь? А что люди подумают?

Лена опять засмеялась.

– Да ты что, Дашка, это серьезно говоришь? Мы же матери‑одиночки, а ты рассуждаешь, как целка, – тихо с улыбкой добавила Лена. – Плевала я, что обо мне подумают, – она замолчала и посмотрела в окно: электричка пролетала мимо каких‑то чахлых деревьев и низеньких унылых деревянных домов, выкрашенных зеленой краской. – Я год назад тоже верила… Любовь… Морковь… – Лена отвела взгляд от окна и повернулась к Даше. – Мужикам одно нужно – секс. А если потом кто замуж и зовет, только чтобы бесплатную кухарку завести и бабу для быстрого секса, чтобы не бегать никуда. Только все равно все бегают…

– А ты как хотела? – тихо спросила Даша.

– Хотела, чтобы все наоборот. Я по театрам и выставкам, а муж чтобы дома картошку жарил, – громко рассмеявшись, сказала  Лена. – А то взяли моду! Он один раз на колене с цветочками постоит, когда предложение делает, а ты потом всю жизнь на коленях. То на полу с половой тряпкой в руках, а то  на кроватке с половой тряпкой сзади,– она весело подмигнула крупной женщине, сидящей напротив.

– Вот блядва какая выросла! – неожиданно очень злобно возмутилась полная женщина, которая слышала весь их разговор. Ей было очень жарко. Она давно сняла пальто, но не повесила его рядом, а зачем‑то держала на коленях. На голове у нее был вязанный красный берет, из‑под которого выбивались крашеные хной короткие мокрые от пота волосы. – Слышали бы тебя твои родители!

Лена не обиделась, а наоборот, опять громко рассмеялась.

– Вот, Даша, смотри, кем ты станешь, если будешь якобы жить для других: для семьи, для мужа, для родного колхоза. В сорок лет будешь выглядеть, как толстая старая бабка. И озвереешь. Всех, кто чуть успешнее, будешь ненавидеть до кишечных спазмов, – Лена, не стесняясь, смотрела прямо в глаза опешившей  женщине. –  Потому что будет страшно признаться самой себе, что только ты сама виновата в том, что свою единственную драгоценную жизнь спустила в унитаз. А по ночам будешь реветь, а потом оправдывать  свою лень и трусость якобы тем, что твой «колхоз» без тебя не проживет. И значит такая твоя доля.

Женщина побагровела от злости. Она не ожидала таких слов от хрупкой и с виду интеллигентной девушки.

– Муж пьет, – с насмешливой улыбкой продолжала Лена, – зато не изменяет. Изменяет, зато не бьет. А если и бьет, то значит любит. И то, что денег всегда не хватает, потому что все пропито – так их у всех не хватает. Потому что все так живут. В итого зависть и ядовитая злоба ко всем вокруг, – Лена уже смотрела на ошеломленную женщину с нескрываемым презрением.

Машинист объявил следующую станцию. Девушкам пора было выходить. Лена встала и, уже не обращая внимания на женщину, сказала, обращаясь к Даше:

– Если мы в чем-то и впереди всей планеты, то это по количеству завистливых людей. Их у нас – каждый первый.

Она пошла к выходу, легко, чуть ли не танцуя, проталкиваясь между стоявших людей. Потом остановилась, дождалась Дашу и добавила:

– Курица ты, Дашка. Раньше у тебя были просветы, а сейчас ты почти как та тетка. Скоро обабеешь и начнешь всех ненавидеть.

Глава 12

Из серых репродукторов в форме колокольчиков, развешанных на фонарных столбах, с самого утра звучали бодрые мелодии и праздничные марши.

Максим специально вышел из дома пораньше, чтобы успеть в магазин до того, как на время демонстрации перекроют весь центр города, украшенный к празднику красными флагами и транспарантами.

Он спешил, обгоняя толпы людей, уже собирающихся в колонны для торжественного шествия перед трибуной, установленной у памятника Победы на центральной улице.

В такой день трудно было не заразиться от людей хорошим настроением и всеобщей радостью. Невозможно было не почувствовать гордость за свою страну, гордость за причастность к грандиозному событию почти семидесятилетней давности – Великой Октябрьской революции.

«И Ленин – такой молодой, И юный Октябрь впереди!» – весело подпевал Максим Иосифу Кобзону, высматривая по сторонам нарядных и красивых молодых девушек.

Возле магазина его кто‑то окликнул, и в этот же момент из толпы выскочил Андрей Алексеевич.

– Вот это встреча! – воскликнул он, обнимая бывшего подчиненного. – Рад! Очень рад тебя видеть!.. Ну и как на вольных хлебах? Привлекать тебя еще не пора? – похлопывая Максима по плечу, подтрунивал прокурор. – Двести девятую статью за тунеядство пока никто не отменял, – он смеялся, внимательно осматривая его маленькими колючими глазками. – А ты осунулся, похудел…

– Зато ты все толстеешь и розовеешь. Пропеллер за спиной и вылитый Карлсон, – приветливо отпарировал Максим.

Андрей Алексеевич немного обиделся, естественно считая себя совсем не толстым, а лишь хорошо упитанным. Но виду не подал.

– Я иногда тебе даже завидую, – прокурор взял его под руку и повел в сторону от магазина. – Мне тоже иногда все надоедает. Эта рутина, отчеты, бумаги… Ты же знаешь, как все у нас устроено. Ты начальник – я дурак, я начальник – ты. В понедельник мне  наверху пистон вставляют, а по вторникам я вам.