Из Парижа в Бразилию по суше

Удивителен пример семинолов. В тысяча восемьсот тридцать пятом году их насчитывалось четыре тысячи человек, затем, в результате кровопролитной войны против регулярной армии Соединенных Штатов, число это сократилось до полутора тысяч, но за последующие сорок лет, к тысяча восемьсот семьдесят пятому году, увеличилось до трех тысяч. Я мог бы привести вам еще множество примеров, ибо документальные свидетельства подобного положения дел имеются в изобилии. Сравнительно быстрое возрастание численности индейцев – естественное следствие постепенных изменений, произошедших в их жизни. Этот народ, о котором всегда твердили, что он не сможет приспособиться к цивилизации, перейдя к оседлому образу жизни, достиг поразительных успехов, хотя им до сих пор и не воздали должного, особенно в Европе[160]. Если некоторые племена и в резервациях продолжают жить исключительно охотой, то время от времени они получают от администрации продовольствие. Значительная часть индейцев начала активно сотрудничать с белыми, и бывшие охотники превращаются в пастухов и земледельцев. Таким образом, сегодня уже никто не сомневается, что при каждодневном воздействии белого населения, во сто раз более многочисленного, исчезновение индейцев Соединенных Штатов, их языка, этнического типа и, как следствие, чистокровных представителей этой расы является только вопросом времени. Но, как я вам уже сказал, это исчезновение происходит не в результате истребления, а через ассимиляцию и межэтнические браки.

– Я всем сердцем поддерживаю этот процесс, – промолвил Жак, глубоко потрясенный рассказом.

– В завершение замечу, – произнес переводчик, – даже если в Соединенных Штатах останется лишь горстка чистокровных индейцев, то и в этом случае нельзя будет говорить об уничтожении данной расы. Став белыми, точнее, будучи признаны таковыми, они продолжат род исконных обитателей страны. Разве мы не видим сегодня, как сто тысяч мексиканских метисов из Нью-Мехико, Техаса и Колорадо, двадцать тысяч канадских метисов из Висконсина, Миннесоты и Мичигана, многочисленные потомки индейцев из Нью-Гемпшира, обращенные в христианство и цивилизованные знаменитым проповедником Окамом, стали настоящими американскими гражданами? Это хлебопашцы, земледельцы, ремесленники, моряки, заделавшиеся оседлыми жителями. Они – полукровки, но в смешанных переписях[161] не отделяются от белого населения, хотя их отцами скорее всего были спившиеся личности, наподобие того попрошайки, который в эту минуту, величественно кутаясь в свои лохмотья, просит у вас еще одну сигару.

– Действительно, сей персонаж являет собой грустное зрелище, своего рода переходный тип от дикого индейца к своему будущему цивилизованному потомку.

– Это потому, что он отъявленный пьяница, да к тому же ленив сверх всякой меры. Но и он начинает понимать, что его лень и пьянство становятся все более несовместимыми с нынешним временем.

– Что-то не верится.

– Хотите, я спрошу его самого?

– Конечно.

– Скажи мне, вождь, откуда ты прибыл?

– Из земель, отведенных моим братьям из племени кламат.

– А что ты делал в резервации кламатов?

– Покупал вторую скво. Ночная Птица беден.

– Почему же ты тогда купил вторую скво, если ты беден?

– Чтобы она работала на меня. Индеец, у которого нет своей скво, должен много работать, а тот, кто имеет много скво, никогда не работает. Хау!.. Жены Ночной Птицы засеют его поле, а когда они соберут урожай, Ночная Птица сдаст их хозяину дороги.

– Что ты будешь делать с деньгами, которые они заработают?

– Куплю виски[162] и еще одну жену.

– Три жены!

– Хау! Святые из Города-на-Великом-Озере имеют гораздо больше жен[163].

– Почему ты взял с собой к кламатам свою старшую жену?

– Чтобы она научила младшую. Сначала молодые ни на что не годятся, они лишь ревут и вспоминают хижину, где родились. Старые бьют их до тех пор, пока те не замолчат и не станут разумными… Они приучают их ходить по камням и спать с открытыми глазами… От этого молодые становятся выносливыми.

– А почему ты сам не воспитываешь жену?

Хау!.. Жены Ночной Птицы засеют его поле

– Хау! – воскликнул индеец с деланным изумлением. – Если бы белые увидели, что я бью жену, они бы меня повесили.

– И ты предпочитаешь, чтобы твои жены били друг друга: так удобнее и безопаснее. А скажи мне, вождь, у тебя будут дети?

– Да.

– И как ты станешь их воспитывать?

– Они пойдут в школу вместе с белыми.

Жак и Жюльен, не ожидавшие подобного ответа, не смогли сдержать удивленных возгласов.

– А почему ты пошлешь их в школу?

– Чтобы они научились ненавидеть виски – этот яд для краснокожего человека, чтобы они научились возделывать землю, которая кормит и белого и индейца, чтобы они, как белые, стали детьми Вашингтона[164], великого отца.