Из пепла

Она никогда не разочаровывала и сейчас смерила меня презрительным взглядом.

– Да шучу я. Во время послеобеденного сна старый «Тахо» служит мне в качестве домашнего офиса, чтобы я не разбудил девочек.

– А чем плох мой офис наверху?

Я вернулся к переворачиванию подушек.

– Я и не подозревал, что мне снова открыли туда дорогу после грандиозного рождественского фиаско с М&М's.

– Изон, ты съел все красные, – встала она на свою защиту. – Я позволяю себе всего одну пачку в год. Так что можешь представить мое разочарование, когда я открыла свой потайной ящик и обнаружила, что там остались только зеленые.

Я вытянул голову и посмотрел на нее с недоверием.

– Одну пачку в год? Значит ли это, что мы не считаем пастельные на Пасху, розовые на День святого Валентина или те с орешками, которые ты прячешь в пустой банке из-под льняных семян в кладовке?

Она выпрямила плечи и надменно вздернула подбородок, но все равно с трудом смогла подавить улыбку.

– Об этих мы не упоминаем.

– Хорошо, без проблем. Потому что я съел все красные из той банки тоже.

– Изон!

За последний год мы с Бри проделали большой путь, но эта дорога не обходилась без внезапных ям и аварий. Как я и подозревал, работать на мисс Совершенство было нелегко. Первые несколько недель выдались просто ужасными, и я уже всерьез задумывался о дуэльных пианино. У Бри была масса требований. Я принимал это, когда дело касалось детей. Ей хотелось, чтобы они питались здоровой пищей, не сидели перед экранами слишком долго и проводили большую часть времени на свежем воздухе. Это было хорошим примером воспитания, которое я разделял и для Луны тоже.

Но я не ожидал критики за то, как я складываю полотенца или загружаю посудомоечную машину. Однажды она устроила мне целую пошаговую лекцию о том, как правильно менять туалетную бумагу в уборной Ашера.

Следует отметить, что заботы по дому не входили в мои обязанности, но она так уставала на работе, что я пытался сделать все, чтобы, придя домой, она не обнаруживала горы невыглаженного белья или, скажем, покрытый какашками носок, потому что у Ашера закончилась туалетная бумага и он решил импровизировать. Отсюда и вышеупомянутый урок по замене туалетной бумаги, когда я попытался спрятать дополнительный рулон за бачком на случай крайней необходимости.

Через несколько недель мы сели за стол переговоров, как взрослые люди. Она презентовала мне папку с правилами и подробными инструкциями на семьдесят девять страниц, на что я сказал, что лучше буду жить в палатке под мостом, чем стану это читать. Она, в свою очередь, рассказала, где найти старое походное снаряжение Роба, и дала четкие инструкции, куда мне стоит его засунуть, прежде чем ушла к себе наверх.

На самом деле я не собирался никуда съезжать. И Бри знала это. Я знал это. Однако в тот день Ашер в истерике позвонил мне по рации, которую я подарил ему на день рождения, и умолял не уходить, как его отец.

Это был последний наш серьезный спор с Бри. В ту ночь мы все спали в комнате Ашера. Папка отправилась в помойку на следующее же утро, а я начал складывать полотенца так, как нравилось Бри, – хотя, спешу заметить, это был неправильный способ.

Мы с ней были одной командой, а дети – нашим первым, главным и единственным приоритетом.

С того дня все стало проще. По мере того как у нас развивалось взаимоуважение, мы стали больше доверять друг другу. А потом каким-то образом, несмотря на хаос, зародилась настоящая дружба. Я работал по ночам, сочиняя музыку и играя везде, где только мог. Было тяжело возвращаться домой в три часа ночи, а потом вставать в семь вместе с детьми, но каждый раз, когда я выходил на сцену, какой бы маленькой она ни была, я будто снова обретал себя. В те вечера, когда я не работал, мы с Бри обменивались историями о Робе и Джессике. Иногда мы смеялись, иногда плакали, а в годовщину пожара просто сидели в тишине, не в силах даже произнести их имена.

Не существовало подходящего времени или конкретной причины для приступов горя. Все, что мы могли сделать, – это держаться вместе и помогать друг другу оставаться на плаву.

В день рождения Луны я чувствовал себя на дне, зная, что Джессика не может наблюдать за ее взрослением.

На Рождество, наблюдая за смеющимися детьми, раскрывающими подарки, я улыбался так сильно, что у меня чуть не свело лицо, чувствуя, что, возможно, я наконец выбираюсь из глубин горя.

В годовщину свадьбы я почувствовал себя так, словно оказался в ловушке под водой, не имея возможности выбраться, как бы сильно я ни боролся. Через время Бри достигла тех же душераздирающих рубежей, но день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем мы продолжали вместе бороздить этот неспокойный океан.

Лежа на животе, я пошарил рукой под диваном все еще в поисках своего как будто фантомного телефона.

– И как в таком большом доме нет ни единого радио?

– Эм, может, потому, что сейчас не тысяча девятьсот девяносто девятый, – ответила она. – Держи. Просто скачай приложение на мой телефон. Встретимся там. Мне уже пора рассказывать вечернюю историю.