Из песка и пепла

8 марта 1944 года

Признание: Грета фон Эссен мне нравится.

Ничего не могу с собой поделать. Она так добра и так печальна – сочетание, которому просто невозможно не симпатизировать. Полагаю, все мы – сумма тех мест, в которых были воспитаны, людей, которые нас любили или оказывали на нас влияние, и истин, которые нам внушали снова и снова по мере взросления.

Наши убеждения необязательно основываются на личном опыте, но, когда это так, их почти невозможно переломить. Грете раз за разом твердили, что она красивая неудачница, провалившая единственную миссию, ради которой была создана; увы, ее собственные ощущения говорят то же.

Грета неглубока, но, мне кажется, лишь потому, что глубина грозит ее утопить. Поэтому она продолжает барахтаться на поверхности, вымученно улыбаясь своей жизни и мужчине, к которому привязана. Я позволяю ей меня опекать, но не потому, что ищу замену матери, а потому, что она нуждается в ребенке. И к тому же, если быть честной, обеспечивает мне хоть какую‑то безопасность. Защиту от капитана.

Грета фон Эссен мне нравится, но ее мужа я ненавижу. Стоит закрыть глаза, и перед внутренним взором снова встает его лицо – спокойное и холодное. Точно такое, с которым он спустил курок и застрелил Альдо.

Ева Росселли

Глава 17 Март

В пятницу утром подполковник Капплер первым делом послал за капитаном фон Эссеном. За обедом сотрудники гестапо только и обсуждали, как стены кабинетов тряслись от начальственного ора. Ева редко видела подполковника и была вполне довольна этим обстоятельством, однако капитан перед ним пресмыкался и делал все, чтобы угодить. Как вскоре выяснилось, сам герр Гиммлер приехал в Рим, чтобы выразить Капплеру недовольство фюрера. Гитлер был разочарован его неспособностью подавить итальянское Сопротивление, а также раскрыть и уничтожить подполье, укрывавшее солдат, партизан и евреев.

Всю предыдущую неделю Капплер и фон Эссен строили планы, включавшие множество карт и консультации с Петером Кохом – сухопарым, аристократичного вида итальянцем с немецким именем, который организовал собственный военизированный отряд фашистов. Карты заставляли Еву нервничать, а фашистский лидер вызывал мурашки по коже. К счастью, сегодня он не удостоил штаб своим вниманием, зато фон Эссен вернулся от подполковника с таким красным лицом и лихорадочными глазами, что Ева заподозрила у него простуду.

– Идите за мной, – рявкнул он, протопав мимо Евиного стола.

Она тут же схватила блокнот для записей, карандаш и посеменила следом, надеясь только, что его состояние не заразно. К счастью, капитан не заставил ее ждать слишком долго.

– Герр Гиммлер в Риме. Подполковник хочет произвести на него впечатление. Завтра вечером планируется ужин с самыми важными людьми Италии. Богатые мужчины, красивые женщины. Вино, еда, развлечения.

Очевидно, ответственность за прием возложили на плечи капитана. Будь он умнее, уже позвонил бы жене.

– Какой самый шикарный отель в Риме? – спросил он Еву.

– Вилла Медичи, капитан. Она выходит на Испанскую лестницу[10] и располагается в пешей доступности от фонтана Треви[11] и лучших магазинов Рима.

Это было первое, что пришло Еве на ум. Озвученные бесценные сведения она почерпнула у двух женщин, которые обсуждали сегодня утром в трамвае, как прекрасно отреставрировали виллу и какого замечательного наняли в штат шеф-повара. Оставалось надеяться, что они знали, о чем говорили.

Капитан тут же бросился к телефону, требуя, чтобы его соединили с виллой Медичи. Ева воспользовалась возможностью и потихоньку выскользнула из кабинета, хотя до нее даже через стену продолжали доноситься приказы и требования начальства.

– Фрейлейн Бьянко! – прогрохотало через несколько минут из-за двери.

Ева подпрыгнула и поспешила вернуться на ковер.