Из песка и пепла

– Один из гостей начал оказывать ей нежелательное внимание. Ничего серьезного. Но если это возможно, я хотел бы переселить ее в другую комнату. К несчастью, тот мужчина видел, из какого номера она выходила, и теперь сестра немного напугана.

– Конечно, падре. Конечно. Я понимаю. – Консьерж забрал протянутый Анджело ключ и принялся листать страницы лежащего перед ним журнала. – Вы останетесь с сестрой?

Анджело постарался не выдать своего смятения по поводу возможного подтекста этих слов.

– На время. Хочу убедиться, что с ней все будет в порядке.

– Разумеется, падре. – Консьерж с готовностью закивал и, вручив Анджело два ключа, быстро перекрестился, будто с его последней исповеди прошло уже немало времени.

Анджело не знал, то ли улыбнуться, то ли вздохнуть. В его присутствии люди часто становились нервозными и словоохотливыми, но он решил, что этому консьержу понервничать не помешает. Так он будет более сговорчивым.

– Нам перенести вещи синьорины в ее новую комнату?

– Благодарю, не нужно. Она была так расстроена, что хотела покинуть отель сразу после выступления. Поэтому я на время отнес ее вещи в гардероб. Мы сами заберем их оттуда.

– Очень хорошо, синьор. То есть падре. Очень хорошо. – Консьерж опять закивал и для верности перекрестился еще раз.

Номер оказался огромным. За двойными дверями скрывалось маленькое фойе, которое, в свою очередь, вело в роскошную гостиную. Панорамные окна выходили прямиком на Испанскую лестницу, однако у Анджело не было времени любоваться видом. В Трастевере находилось десять монастырей, церквей и обителей, которые укрывали евреев, и это не считая двух десятков итальянских семей, прятавших некоторых беженцев у себя. Если облава накроет весь западный берег, то и предупреждать его следовало целиком.

Анджело поднял трубку, связался с Ватиканом и попросил секретаря монсеньора О’Флаэрти. После чего сообщил, что О’Мэлли стало доподлинно известно, будто сегодня вечером в Трастевере будет служиться всенощная месса. Это было их кодовое обозначение для ночного рейда.

Он располагал всего одним словом – и горсткой доверенных людей, которые могли разнести весть по близлежащим монастырям и обителям. Большинство из них не были оборудованы телефонами, поэтому каждый раз казалось чудом, что кто-то отвечал на его вызов, выслушивал предупреждение, а затем, верно его поняв, передавал по назначению. Анджело потратил немало времени, чтобы связаться с ними через оператора по спаренным телефонным линиям, которые тем более исключали всякую конфиденциальность, однако в итоге дозвонился до всех гонцов, кроме одного. Монахинь Святой Цецилии нужно было предупредить лично.

– Не ходи, – взмолилась Ева. – Что, если фон Эссен застанет тебя там во время рейда?

– Я должен, – просто ответил Анджело. – Дождись меня здесь. Обещаю, я скоро вернусь.

Ева кивнула, хотя глаза ее были расширены от страха, а лицо превратилось в фарфоровую маску. Анджело видел, о чем она думает. Что это слишком опасно, что много лет назад Камилло точно так же отправился в Австрию навстречу катастрофе. Однако Ева не стала его отговаривать, и Анджело поразился ее мужеству. Она тихо проводила его до дверей – тонкий силуэт в длинном черном платье, свеча в темноте.

– Я так тобой сегодня гордился, – искренне сказал Анджело на пороге. – И Феликс гордился бы тоже. Ты удивительная женщина, Ева Бьянко. Удивительная.

У Евы был такой вид, будто она вот-вот расплачется, и Анджело поспешил захлопнуть за собой дверь, пока сам не поддался слабости и не притянул ее в объятия. Он был уже на середине лестницы, когда осознал, что назвал ее Евой Бьянко, а не Росселли, словно это была ее настоящая фамилия. Словно она принадлежала ей по праву.

Глава 18 Крипта

Анджело всего на квартал успел отойти от виллы Медичи, ковыляя так быстро, насколько ему позволяли протез и трость, когда рядом затормозил длинный черный автомобиль. Стекло опустилось, и в окне показалась верхняя половина лица капитана фон Эссена. На заднем сиденье он был один.

– Я уверен, что вы знаете о комендантском часе, отец Бьянко, – вкрадчиво произнес капитан. – Даже у человека вашего статуса могут быть неприятности.

– У меня есть разрешение, и живу я недалеко. Работа священника выходных не предполагает. – Анджело улыбнулся и вздохнул, хотя сердце у него предательски сжалось. Этот человек убил Альдо Финци. А еще с ним что-то было категорически не так. Вероятно, вежливая речь и обходительные манеры не могли замаскировать того, насколько он наслаждается своей принадлежностью к рейху. С людей именно такой породы станется пытать жертву, с прискорбием рассказывая ей, что она сама виновата в случившемся.

– Я подвезу вас, отец. Садитесь.

Анджело заколебался, не зная, как лучше отказаться. Он не хотел, чтобы его подвозили.

– Я настаиваю, – тихо продолжил капитан. – Хотя бы ради вашей сестры. Полагаю, вы посетили нас сегодня, чтобы ее поддержать. А теперь оказались в затруднительном положении, возвращаясь домой после комендантского часа.