Из племени кедра

– Слушай, Соня, хорошо Югану. Ты очень красивая! У Юганы большая жизнь позади. Она встречала много разных людей. Но таких красивых женщин, как Соня, не видела. У Сони добрая душа. Сердце Сони любит всех детей…

Югана умолкла, покурила трубку, собираясь с мыслями и обдумывая главное.

– Я готова помочь, но как?.. – недоумевает Соня.

– Югана просит Соню взять деньги. Соня будет спать с Шаманом… Соня родит ему ребенка.

В глазах Сони застыло удивление, а губы не могут произнести ни слова.

– Об этом просил Андрей?..

– Об этом просит Югана.

– Спрячь деньги, Югана… Сейчас мы выпьем с тобой по рюмочке… Такое не покупается…

Соня сложила деньги в замшевый мешочек-кошелек, вернула их эвенкийке.

Молча выпили женщины.

Не удалось и здесь Югане осуществить задуманное.

7

В густом и теплом утреннем тумане, как в парном молоке, купалась деревня и прибрежная тайга.

Мычали коровы. Звенели певучие женские голоса. Выгоняли бабы из притонов своих пестрян и красуль к пастуху.

Щелкал бич.

Пастух переливчато покрикивал:

– Куда, куда, стерьва? Эй-эй по-ше-веливайся… Ходи-ходи!.

Лена стояла в белом халате у окна. Постучали в дверь. Вошел Александр Гулов, поздоровался.

– У меня, Лена, такое дело. Костя готовит бригаду. Надо было мужикам медицинский осмотр устроить. Уйдут в урман на целый год… Аптечку бы им с собой дать…

– Сколько человек в бригаде? – спрашивает Лена.

– Пока четыре. Будут строить у озер избушки и ледники. Значит, договорились?

– Сделаю, Саша, все, как нужно…

Вот и начался рабочий день врача. Выждала Андрониха в коридорчике, когда председатель уйдет. Вошла в приемную.

– Ленуся, доченька, Алтурмес мой шибко приболел… – говорит она елейным голоском.

– Что с ним?

– Сколько сама перелечила люду, – авторитетно говорит бабка, – а такого не видывала… Вторую неделю ест, пьет, а на двор не ходит…

– Да, бабуся, – улыбается Лена. – Это действительно редкая болезнь. Затравила, видать, старика знахарством своим.

– Упаси бог! – обиженно вскрикнула Андрониха. – Я своего Пашу никакими снадобьями не пичкаю… Разве стаканчик самогонки налью от простуды, дак это самое повсеместное средствие, – бабка тяжело вздыхает. – И чего с ним такое приключилось, не пойму… Собой веселый.

– Скажи, чтобы на прием пришел. Один, без тебя.

Бабка Андрониха радостно кивнула и мигом убежала. Через некоторое, время появился Паша Алтурмесов, Сел на кушетку.

– От тебя самогонкой разит? – строго спрашивает Лена.

– Жена лечит Пашу, – отвечает старик, а сам посмеивается.

– На что жалуешься, живот болит? Запоры мучают?

– Нет, – отвечает Паша Алтурмесов. – Живот работает. Только на двор хожу я ночью, чтоб Андрониха не видела. Ночью хожу, когда она крепко спит.

– Зачем обманываешь? – еще строже спрашивает Лена.

– Нужда заставляет, доктор. Когда Паша больной, бабка выпить самогонки дает… здоровому совсем не дает, Плохо тогда. Другу бабу искать буду…

Не выдержала Лена, расхохоталась.

После Алтурмеса пришел дед Пивоваров. Покряхтел старик, сел на табуретку около Лены.

– Что с тобой, дедуся? – спрашивает она.

Старик молча заголил подол рубахи и ткнул пальцем в бок, в чернеющую рану:

– Лешево зубило взыграло, по ребрине скользануло… – поясняет дед. – Засыпал пеплом. Думал, засохнет. Ночь пришла, уснуть не могу. Саднит, саднит…

Расползся туман. Слег испариной по берегам, припал к лесу. Стучат на берегу весла и греби. Перекликаются рыбаки, готовя лодки в дорогу на удачливые места. Сидит дед Пивоваров, вздыхает. В открытое окно хорошо ему слышен весь этот береговой переговор. Морщится старик от боли, промывает застаревшую рану Нина Павловна.

Лена опять подходит к окну. Мысли ее далеко. Там, на Березовой речке, куда она собирается поехать с Андреем. Хочется ей прямо сейчас оказаться у знакомой березы Материнства…

8

Причалила мотолодка к берегу. Половодье. Подошла вода к самой избушке. Перетаскала Югана вещи из лодки. На топчан постелила двуспальный мешок, посмотрела на Лену и Андрея.

– Жарко. Солнца много. Тепла много. Кругом птицы поют. Пляшут кулики по берегу. Рыба плещется-играет. Рядом озеро. Ходите, купайтесь там. Вода светлая, что стекло, и теплая. Хорошо весной жить молодым!..

Ушли Лена с Андреем к озеру. Посидела Югана на кедровом сутунке возле избушки, выкурила трубку. Неспокойно на душе у старухи. Закурила вторую трубку. Плохие думы не дают покоя.

Идет Югана по лесу тихо. Сучок не треснет, птица не вскрикнет. Над головой и вокруг кипит жизнь. Май – месяц зачатия, месяц зарождения новой жизни. Отцвел кедровник – пухнут завязи шишек. Серебрится пихтач омоложенной хвоей, высится над кедрами расписными мачтами с зеленью парусов. Запоздавший осинник отцвел – спешит укрыть себя лиственной шубой. А березы завили крепкие кудри из липкой молодой листвы, млеют под солнцем. Хмурые ели с чуткими к непогоде ветвями зовут-нашептывают долгую счастливую и ясную погоду. Остыли самцы от брачных боев. Успокоили самки извечный голос материнства. Еще трубит кукушка, но придет день, и наколет она язык о спелый колос ржи, утихнет – такая в народе примета. Хочется Югане, чтобы зачала Лена ребенка. И верит она, что так и произойдет.