Из прошлого

В начале весны после моей «бомбардировки» Соро́к, доктор Белинский прислал мне замену в лице фельдшера Ефима Никифоровича Колдаре. Передав ему дела и ключи, я взялся за организацию районного венерологического пункта. Вскоре я уже располагал длинным списком больных и приступил к своей новой работе. Но мое положение усложнилось. Моя невеста заканчивала лишь третий курс мединститута, так что вопрос о нашей совместной жизни мог быть решен, только если бы я переехал в Одессу. Но кто же меня отпустит из Молдавии? Доктор Белинский мне сочувствовал. Он посоветовал, чтобы я нашел врача вместо себя. Это уже что-то значило.

В конце июня я приехал в отпуск в Одессу, где мы в доме невесты сыграли нашу свадьбу. Свадьба была веселой, с хупой[39]; тут было много родственников, друзей; приехали также моя мама и брат. На другой день вокруг стола собрались самые близкие, и моя мать рассказывала с большим мастерством свои народные сказки, которые очень понравились гостям. Я же, к моему стыду, с каждым в отдельности и со всеми вместе выпил столько, что опьянел – хорош жених, ничего не скажешь. Сразу же после свадьбы я увез свою молодую жену в Дрокию, где ей предстояло пройти первую практику после третьего курса. Перед моим отъездом из Одессы мне удалось найти доктора, имевшего желание поехать в Молдавию работать вместо меня. Это была моя знакомая по Фрунзенскому институту, а также подруга моей жены Лена Майданюк, окончившая только-только Одесский медицинский институт.

Наш медовый месяц в Дрокии, в моей скромной комнате, в открытые окна которой из сада тянулись кусты ароматных роз, был праздником молодости, который выпадает лишь раз в жизни. Мой выбор очень понравился моим коллегам в Дрокии, и после работы они частенько наведывались к нам в сад, где мы весело проводили летние вечера. К этому времени положение в Молдавии немного улучшилось, виды на урожай были неплохие, так что настроение у нас было приподнятое.

В конце августа, когда практика приблизилась к концу, прибыла из Одессы Лена Майданюк. Мы вместе с ней отправились в Сороки. Доктор Белинский очень колебался. Вероятно, когда он пообещал отпустить меня с условием, что я найду себе замену, был уверен, что это невозможно. Кроме того, он не осмеливался отпустить меня без разрешения Кишинева – из министерства. Но, наверное, в его мягком сердце одержало верх положение молодой пары – жаль их разлучать. Так или иначе, все решилось наилучшим образом. Последнюю ночь в Дрокии, когда наши вещи уже стояли упакованные, мы все втроем, я, моя жена и Лена, спали в одной кровати, что вызвало немало смеха. Но кульминация случилась среди ночи, посреди глубокого сна. Доски не выдержали, и кровать с треском, как при землетрясении, рассыпалась. Я полетел на пол, и на меня свалились две женщины. Это гротескное зрелище еще долго служило нам темой для веселья.

Херсон

Одесса на этот раз приняла меня не особенно гостеприимно. Во-первых, мне отказано было в прописке, во-вторых, невозможно было устроиться на работу – много врачей тогда ходило без работы. И снова кочевать. На этот раз в Херсон, куда меня звал мой товарищ по Харьковскому институту, Самуил Уманский, работавший там. Но и в Херсоне нелегко было найти подходящую работу. Мое положение было отчаянным, когда я обратился к медицинскому ведомству водного транспорта. Тут согласились устроить меня на работу по моей специальности, но с условием, чтобы я согласился занять и место главврача бассейновой поликлиники. Как я говорил, к административной работе меня никогда не тянуло, но другого выхода не было, и я дал согласие.

И вот я уже сижу в отдельном кабинете с телефоном, с сейфом, с ключами и с печатью. Большой коллектив коллег принял меня доброжелательно. Не знаю, что они во мне нашли, но я на каждом шагу по отношению к себе встречал неподдельное почтение. Возможно, играл роль мой возраст – 30 лет, как я не раз убеждался, возраст, импонирующий коллективу. Относясь всегда серьезно к своим служебным обязанностям, я также и тут быстро втянулся в работу – меня хвалили. Работа в дерматовенерологическом кабинете мне была по душе, так что я мог быть доволен моим новым положением, если бы не разлука с моей женой в самые лучшие месяцы нашей семейной жизни.

Комнатку я снял у хозяев-евреев и понемногу привыкал к новым условиям. Время от времени при малейшей возможности, на корабле или на самолете, праздник или выходной, я наезжал в Одессу. На зимние и летние каникулы моя жена приезжала ко мне в Херсон, и каждая встреча вносила радость в нашу жизнь.