Из пыли времен (СИ)

— Ты права, — вымолвил Марен. — Это мой отец… был когда-то отцом. До того, как Обратился и растерзал мою мать. Я до сих пор чувствую металлический привкус ее крови на губах.

Голос принца звучал тихо, но твердо, лицо не дрогнуло, сапфировые глаза не заволокла влажная пелена. Лишь плотнее стиснулись зубы, дернулась и напряглась кожа на щеках. И с хрустом сжалась ладонь, заключая серебряное кольцо в кулак; костяшки побелели, словно снег.

— Я ищу его. А когда найду, мне придется его убить, — Марен чуть подбросил черный клинок, перехватив острием вниз, и подал Лите. — Твой меч.

Девушка не сразу отпустила Когти.

Она молчала не находя слов. Она готовилась люто ненавидеть его с тех пор, как впервые увидела — еще во сне, — ненавидеть всех Перворожденных вместе с ним!

И она ненавидела, когда бросилась на него с Черным Мечом! Ненавидела всем своим сердцем! Еще мгновение назад, когда швырнула кольцо, помнила, как сильно ненавидит!

Но не сейчас. Сейчас перед ней стоял юноша с засевшей глубоко в сердце пустотой, так похожей на ее собственную. Она не видела в нем ни страха, ни сожаления, ни жалости. Только Путь, конец которому смерть.

Пальцы неуверенно обхватили рукоять молочно-белого эфеса.

Глава 27 7 Эон, 483 Виток, начало Весны

— Надеюсь, я не заставил себя ждать? — усмехающийся баритон раскатился по тронному залу Хемингара.

Призрачный свет Элеса обтекал силуэт на входе, соскальзывая с полированных наплечников и окружая фигуру серебристым ореолом.

Марен неспешно обернулся; Лита с шипением выпустила клыки; чистый клинок Саодира, поднимаясь, едва заметно блеснул; Атен крепче сжал крайвер, зажимая кровоточащую рану; и только Кин не повел и бровью — мальчика, похоже, ничто не могло удивить.

Фигура выступила, словно соткавшись из мрака. Статный мужчина с глазами цвета глубоких вод и бородой, сплетенной в «косичку», по-хозяйски переступил порог Замка Драконов… Почти таким, его и помнил Марен: Перворожденным, наследником Дома Летар; таким же помнила Лита: высоким, с покатыми валунами мышц.

Но сейчас на груди воина тускло сверкал стальной нагрудник с золоченой вязью, оплетающей восходящее солнце. Бордовый плащ с золотым кантом трепыхался на плечах. А мускулы распирали кольчужный хауберк.

На поясе перемигивались адаманты, что украшали и ножны, и крестовину маската.

За спиной воина чернели три дюжины Зверей. И на фоне льющихся в зал лучей Ночного Солнца, они казались самой тьмой. И в этой тьме мерцали влагой оскаленные клыки, и диким Голодом сверкали обсидианы глаз. Грудь каждого с шумом вздымалась. Но все стояли смирно, ни один не сорвался с места, завидев желанную добычу.

— Дитя Солнца… — начал Холар.

Но Лита не собиралась его слушать. Месть не предусматривает никаких разговоров! Убить и скормить воронам! Пусть себе разговаривает в Бездне — там будет целая прорва времени!

Ладонь с хрустом сжалась на рукояти Когуара, изумруды вспыхнули смарагдовым огнем ярости, по волосам растекся расплавленный металл. Она рванулась вперед!..

Грудь Холар исторгла свирепый рык! Мышцы мгновенно вспухли, и кольчужная связка лопнула, кольца «брызнули» в стороны, зазвенев по стенам. Стальной нагрудник лязгнул по гранитным плитам у ног, а следом, с шелестом, осыпались остатки хауберка, и плавно опустился, чуть отставший бордовый плащ.

И Лита замерла не в силах пошевелиться!

Все ощутили, как сгустился воздух, застыв вековым янтарем. На плечи навалилась тяжесть, сковывая незримыми цепями.

Зверь возвышался, раскинув лапы, сверкающие острыми когтями, пасть скалилась в ухмылке; и лишь серебристая лента на подбородке напоминала о прежнем статном воине.

И когда его рык коснулся гранита Хемингара, замок, казалось, ответил дружным утробным ревом Крылатых Змеев, встретивших врага, древнего, как само время.

— Помнят… — довольно прорычал Холар, двинувшись через зал.

Звери медленно вливались в проем. А когда выход из замка отгородила стена иссиня-черной шерсти, за их спинами возникла еще одна фигура.

Воин в графитово-сером доспехе появился бесшумно, не скрипнуло ни одно сочленение брони, не звякнул по бедру меч, висевший на поясе. Из-под опущенного забрала не вырывалось дыхание, и грудь не вздымалась. Он выступил из мрака беззвучно и замер, не шелохнувшись, похожий на каменных исполинов, застывших вдоль стен тронного зала. А по нагруднику извивался призрачно-серебристый Крылатый Змей.

— Я уже говорил, я не так беззащитен, как тебе бы хотелось, Дитя Солнца, — злорадно оскалился Зверь, приближаясь к девушке.

Коготь коснулся подбородка Литы, гневно сверкающей изумрудами — мышцы ее напряженно пытались разорвать сковавшие путы. Острый полумесяц скользнул по гладкой коже, оторвался, царапнул скулу. Зверь наклонил голову, наслаждаясь действом, подхватил рассыпанные по плечам огненные пряди.

— Словно броня самого Райгруа… — задумчиво пробормотал он. — И в глазах смарагдовое пламя…

Черная морда ткнулась в волосы, ноздри зашумели, вбирая запах.