Из пыли времен (СИ)

А в следующий миг склон над головой заклубился, подобно туману над озером. Лавина неслась с вершины, сотрясая гору и вспениваясь камнями, словно штормовой вал, поднявший со дна ил. И в грохоте, сопровождающем ее «полет», слышался дикий ликующий смех: «Ты не внял предупреждениям, так узри мой гнев!»

Марен рванул к неглубокой выемке в скале, видневшейся в стороне от продолжения тропы. И только успел укрыться, как с каменного козырька обрушился снег, «омыв» плато шквальным накатом. Свет в углублении померк; Марен оказался замурован; завывания ветра прекратились.

«Рассердилась…» — отстраненно подумал Марен, в темноте скинув и развязывая заплечный мешок и впиваясь зубами в застывшее вяленое мясо.

* * *

Закатный багрянец окрасил Стальные горы, когда меч принца пробил последнюю преграду; алые лучи, словно кровь скользнули по клинку; свежий холодный воздух хлынул в пещеру.

Лавина замела плато, сравняв его со склоном, словно никогда и не существовало.

Марен окинул мерцающее покрывало победным взглядом, отряхнулся. Лезвие скользнуло по запястью, окропив «белизну» алым, насухо вытер меч и спрятал в ножны; закинул мешок за спину и сделал несколько осторожных шагов, проваливаясь по колено в проседающем под ногами снегу.

Ветер разочарованно застонал, закружив по склону мелкие вихри чуть выше лодыжки, бросил в принца пригоршню «белого пуха», который бессильно упал к ногам, и утих. Венет, видимо, много сил отдала, чтобы обрушить на юного Перворожденного губительный вал.

«Летописец явно был Перворожденным, — отстраненно думал Марен, взрывая сапогами снег. — И впрямь, достойная Перворожденного Последняя Битва… Наградой за которую станет нежная улыбка ледари, крепко сжимающей запястье и вводящей в чертоги Имале».

Нет, Перворожденные не тяготели к бесславной смерти, но именно так и должен уходить из жизни истинный воин: на пике сил, пока взгляд не туманят сотни прожитых лет, пока спина и ноги не сгибаются под тяжестью времени, пока рука еще может крепко сжать эфес. Позволяя близким запомнить, каким жил, а не каким умер. Уступая место молодым.

Сотни прожитых лет, виток за витком, окрашивавших волосы сперва в серебро, а затем в белоснежный мрамор, позволяли увидеть и пережить многое. Многое из того, что не должно переживать — в этом и заключалось проклятие Перворожденных. Бессмертных, как презрительно именовали Смертные.

Многие из последних знали, что это далеко не истина, и все же упорствовали в своих заблуждениях — такова традиция. А традиции мешают приятию нового, традиции не гибки, они отвергают перемены, они не учатся… Короткая жизнь Смертного мало чему может научить, а осознание, что кто-то проживет дольше, всегда вызывало в слабых сердцах безутешную зависть.

…Сугробы сошедшей лавины вскоре закончились.

Склон на удивление стал менее каменистым. Деревья и кустарники, что не боялись холода, осмелились пустить здесь корни. Тут и там слышались шорохи, пару раз промелькнули белые лисицы, один раз со скального выступа, словно осыпавшийся снег, соскользнул ирбис. Но все они, скорее, уходили с дороги, чуя угрозу, нежели эту угрозу представляли — Марен не обращал на них особого внимания.

Принца больше интересовали чернеющие провалы пещер.

Летописец упоминал нануков, о которых в Сером Мире ходили легенды, утверждающие, что «огромные белые беры некогда приходили с западного края Содетер». По некоторым описаниям они превосходили своих бурых собратьев в два раза, что не могло не представлять определенной опасности даже для Перворожденного.

Подобная встреча не могла хоть сколько-нибудь напугать Марена, истинного «черного волка» по рождению, чей девиз с самого Начала Времен звучал коротко: «Без страха». Однако, она могла иметь определенные последствия: до сих пор неизвестный автор, красочно описавший свое восхождение на Спящую гору, предельно точно предостерег об опасностях. И встреча с легендарным животным служила бы поводом поверить, что и Страж, которого автор называл Диким Родичем, не плод воображения, подогретого испугом. Ведь если легенды находят подтверждение, а пророчества начинают сбываться, сколько пройдет времени до того момента, когда мифы перестанут быть лишь красивыми историями?

И в свете всех событий, теории мастера Дайнера уже не выглядели «безумными» — Кровавые Боги, похоже, и впрямь на пороге возвращения. Великий Воин, конечно, наверняка вернется, как возвращался всегда. Но сколько прольется крови прежде? И если верить пророчеству о Линд де Риан, в этот раз сам Морет «почтит Мир присутствием». Тогда уж действительно, былые войны покажутся детской сварой…

Но пещеры все так же чернели пустующими провалами.

…Марен сделал еще один привал перед тем, как подняться «до неба», и уже собирался продолжить путь, когда внимание привлекло нагромождение обледенелых камней, слишком аккуратно сложенных, чтобы быть случайным. Что-то слабо трепыхалось почти у самой верхушки.

— Вот и первые следы, — задумчиво пробормотал принц, коснувшись куска материи.