Из России в Китай. Путь длиною в сто лет

В середине сентября 1949 года в Пекине собрались представители всех слоев общественности на официальное открытие первой сессии Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК). Очень большое внимание уделялось участию так называемых демократических партий – небольших политических организаций, которые отвернулись от Гоминьдана и создали единый фронт с КПК. Уговорили приехать из любимого ею Шанхая вдову Сунь Ятсена Сун Цинлин. На пекинском вокзале ее встречал сам Мао вместе с ведущими деятелями Компартии. Был среди них и Лисань.

Ли Лисань участвовал в работе НПКС во главе делегации профсоюзов Китая. 30 сентября НПКС утвердил состав первого Народного правительства, в которое вошли и руководители демократических партий. Ли Лисань, как я уже говорила, занял пост министра труда. К провозглашению Народной Республики в назначенный срок все было готово.

И вот знаменательный день наступил. Погода, как и предполагалось, выдалась великолепная. Небо было безоблачно синим, солнце сильно припекало. Мы заблаговременно выехали из дома. Детей с няней и бабушкой еще накануне завезли в гостиницу «Пекин», из окон которой они могли смотреть на торжественное прохождение войск и красочные колонны демонстрантов.

На площади муж меня оставил, чтобы подняться на верхнюю правительственную трибуну над воротами императорского дворца. А мое место было внизу, на левой гостевой трибуне, где находились не очень многочисленные иностранные гости, в том числе и советские.

Советская делегация, прибывшая на празднование, была не правительственная и не партийная, а имела всего лишь статус культурной. Чрезвычайный и полномочный посол СССР находился в то время еще на самом юге Китая, вместе с остатками армии Чан Кайши. В данном случае Сталин решил строго соблюсти все дипломатические приличия. Хотя следует сказать, что СССР стал первым государством, признавшим новорожденную республику. За этим не замедлила последовать цепочка признаний всеми странами социалистического лагеря. Что касается Запада, то для установления отношений с ним (за исключением нескольких государств) потребовалась целая четверть века.

Советскую культурную делегацию возглавлял Александр Фадеев, стяжавший славу в Китае романом «Молодая гвардия». Его заместителем был Константин Симонов, писатель не менее известный. Кто тогда не читал его книгу о Сталинградской битве «Дни и ночи»! Оба советских писателя находились на трибуне, и меня с ними познакомили. Здесь же стоял и Эми Сяо, сопровождавший их во время пребывания в Китае.

Фадеев показался мне сдержанным, немногословным. Симонов тоже держался как-то скованно и был не менее скуп на слова. Таков был, видимо, советский эталон поведения, не допускавший раскованности, свободы общения во время пребывания за границей. Да и к тому же деликатность момента (признание – непризнание?), размытость статуса вынуждали к особой осторожности. К слову сказать, меня поразила совершенно белая голова Симонова и его изможденный вид. Он выглядел не по возрасту пожилым, а ведь тогда ему не было и сорока.

И Фадеев постарел. Мне он помнился совсем другим, каким я его увидела то ли в 1928, то ли в 1929 году, когда девчонкой проходила производственную практику в издательстве. Фадеев был тогда уже известен как автор романа «Разгром», прекрасного, правдивого произведения, а также сборника рассказов, среди которых мне запомнилось одно название – «Свадьба моей жены». Оно показалось мне очень забавным. А сам Фадеев, несмотря на свою известность, оказался совсем молодым и скромным. Он забежал в издательство к какой-то приятельнице и ждал ее, прислонясь к косяку двери, в своей рыжей куртке из вывороченной телячьей шкуры. Многие носили тогда такие куртки.

Теперь мы стояли рядом в этот необыкновенный день. Трибуны на площади Тяньаньмэнь были заполнены до отказа. А сама площадь была черным-черна от людских голов. Но никакого беспорядочного движения не наблюдалось: все стояли рядами, очень плотными, и терпеливо ждали. Солдаты образовали заградительную цепочку, и перед трибунами оставалось широкое пространство для прохождения войск и демонстрантов.

И вот настала долгожданная минута: на правительственной трибуне появился Мао Цзэдун в сопровождении своих соратников и лидеров демократических партий. Воздух взорвался громовыми аплодисментами. Рукоплескала вся площадь. Но вдруг в какой-то момент, словно по команде, воцарилась тишина. Всех переполняло сознание торжественности и значительности происходящего.

И тут произошло невероятное: на широком свободном пространстве перед трибунами возникла невесть откуда взявшаяся и мчавшаяся со всех ног… собака. Минута оторопелого молчания, а затем всплеск оглушительного хохота, вырвавшегося из сотен тысяч глоток, и возгласы:

– Гляньте, Чан Кайши! Чан Кайши бежит, уносит ноги!

Под всеобщий хохот и улюлюканье собачонка удваивает прыть и скрывается из виду. Площадь успокаивается и затихает.