Из сгоревшего портфеля (Воспоминания)

Несколько слов для несведущих об оплате актерского труда в те годы. Театры делились на академические, республиканские, театры первого, второго, третьего и даже, кажется, четвертого пояса. И в каждом «поясе» – категории: первая, вторая, третья, а в категории – «ставки», тоже первая, вторая, третья... Сложно? Да, не очень просто. Категория присваивалась актеру в зависимости от его профессиональной ценности, от его квалификации. А вот «пояс» театра, куда попадал он по воле случая, вернее, по приглашению администрации, от него не зависел. И обладатель определенной категории, годами иногда ее добивавшийся, попадая из «первого» в «третий», терял в зарплате до полутораста рублей... Не менялись эти ставки с начала тридцатых годов. Может, несколько неточен я в указаниях поясов и категорий. Была еще «высшая», назначались и «персональные» для артистов, которым присвоено звание заслуженного или народного. Но таких – в провинции в то время – единицы. А так... Представьте себе только – какая-нибудь актрисочка, приглашенная в профессиональный театр из местной самодеятельности. Какое счастье! Ее талант замечен! Разве может она отказаться? И идет она, зелененькая, на самую низкую ставку – лишь бы быть при Искусстве... В городе – родитель ский дом, от нее не ждут особых прибылей, прокормят, оденут. Вот и попадает наивная девушка в самое настоящее рабство. Первое время, когда мордашка у нее еще не завяла от ежедневной гримировки, фигурка не расплылась от малоподвижности репетиций и ожиданий выхода в крошечной рольке субретки или бессловесной старушки на балу – она пользуется некоторым успехом среди интеллигенции, у местных львов, в газетке нет-нет да и мелькнет ее имя... А театрик-то третьего пояса, а ставочка-то третьей категории, а талантик-то небольшой, а школы-то никакой, а времечко-то бежит... Повезет – выскочит замуж – профессии никакой, возьмется вести драмкружок в фабричном клубе, а то поступит дикторшей на местное радио, если таковое имеется... А не повезет, так и сидит десятилетиями за кулисами на своих трех сотнях рублей. Никому не нужная, ничего из себя не представляющая. Бесправная рабыня режиссера, готовая на все, лишь бы не выгнали. Я не сгущаю краски. И в Рязани, и потом в Чите, где служил я два сезона после армии, встречал я таких актрис. Ужас. Уборщица материально живет куда богаче, билетерша, кассирша... А ведь тут актриса, человек творческий, носитель культуры... Со всех трибун долгие годы долбят ей: «Театр – храм», «театр – воспитатель, воитель, нравственный учитель...», она слышит и знает слова: эстетика, катарсис, высшая цель искусства, благородство творческого труда... Господи! Что уж перечислять! Нищенство, убогость и одновременно – претензии. Актерская гордость. Первородство. Ежели сегодня Союз театральных деятелей сможет как-то изменить эти дикие, доисторические судьбы – честь ему и хвала!

Но меня вновь потянуло в сторону, извините.

Кончилось лето. Из Рязани прислали мне «подъемные», выпечатку текста двух ролей, репетиции должны были начаться десятого сентября, но сбор труппы несколькими днями раньше.

То же (без подписи)

И вот я в первом по-настоящему «своем» театре. Мрачный, неосвещенный зал. Занавес раскрыт, на сцене – дежурная лампочка. Поднялся по боковым ступеням. Полукруг рампы, софиты, пыльные кулисы, падуги, какой-то ветхий задник, что на нем нарисовано – не разберешь. Постоял, походил. Тихо-тихо в зале. Помычал, попробовал голос. Вроде не глухо. Какая-никакая акустика есть. Мой театр. Хорошо помню эти минуты. Вещи остались у администратора. Чемодан, постель, сумка. Скоро должен решиться вопрос – где мне на первое время поселяться. Конечно, никакой «комнаты» и в помине нет. Может, к весне. А я-то, законопослушный обыватель, выписался в Москве, открепился в военкомате и райкоме комсомола. Чтобы все как положено. И ведь упреждали меня – не верь, погоди, успеешь! Где там: в паспорте – штамп, в кармане – документы, чтобы встать на учет. Остался бы с московской пропиской – никакая Рязань не подмела бы с призывом... Нарушать? Ни за что! Необученный ишо!

За кулисами лесенка в подвал – под сцену. Там гримуборные – дощатые клетушки. Там же «цеха» – гримерный, реквизиторский, костюмерная, – помещение явно было рассчитано с большим запасом. Когда-то здесь играл Областной драматический, потом ему построили новое здание, а сюда вселился ТЮЗ. Повезло ТЮЗу. Во многих областях ютятся эти детские театрики в совсем не приспособ ленных местах.