Из тьмы

– Не тот! – послышался сдавленный шепот.

Чья-то рука сорвала с господина маску. Нацеленный клинок замер. Фигура в венецианском плаще сделала резкое движение, и эфес шпаги с металлическим шариком вонзился точно в солнечное сплетение. Удар был такой силы, что господин с сорванной маской лишился воздуха, согнулся пополам и упал на колени. Потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Он смог дышать, хотя с трудом, и поднялся. На него смотрели маски, словно он совершил нечто невозможное и неприличное. Но до этих тонкостей господину и дела не было. Нападавшие исчезли. Не замечая боли, он бросился в погоню. Bauta осталась на полу.

В зале танцевали. Толпа расступалась перед ним, шикая и выражая возмущение. Его лицо разоблачили. Он вертел головой и поднимался на носках, но не мог понять, куда исчезли нападавшие. Совершенно забыв о приличиях, он побежал через зал к мраморной лестнице.

• 58 •

Граф Ламсдорф имел возможность получать информацию не только из официальных отчетов. Круг его общения был так широк, а умение узнавать новости из дружеской болтовни столь отточено, что, не без гордости, он считал себя одним из самых осведомленных людей в столице. Он давно понял, что настоящая дипломатия делается не на посольских приемах. Искусство дипломатии в том, чтобы чутко улавливать новое движение, набиравшее силу в темных глубинах власти. Движение это часто бывало самым пустячным, но порой и нет, тогда он умело пользовался своим наблюдением. Чтобы быть в курсе самых важных новостей, о которых не пишут в газетах, министр не жалел ни сил, ни времени, ни печени. Такая политика давала свои плоды. За завтраком с важным чиновником Департамента полиции он случайно узнал новость, от которой чуть не пролил кофе на жилетку. Новость столь чудовищную, что Ламсдорфу еле хватило сил, чтоб закончить встречу.

Распрощавшись с приятелем, он помчался в министерство и немедленно вызвал чиновника, на которого возлагал надежды, как видно – напрасные. Борис Ванзаров вошел в кабинет, не подозревая, какая гроза нависает над ним. Он еще позволил себе милую шутку, но министр был не в настроении дурачиться. Ламсдорф потребовал отойти к окну, где было шумно, и придвинулся так близко, что коснулся жилетки Бориса.

– Вы что натворили?! – пробормотал он сдержанным шепотом. – Как могли до такого додуматься?

Борис не нашелся что ответить. Он выражал полное и безграничное непонимание и лишь лихорадочно вспоминал, что мог совершить. Ничего существенного и в помине не было. Дела он вел четко, аккуратно и тщательно. Тогда что же?

– Простите, граф, но я вас не понимаю, – наконец сказал он фразу, запретную для дипломата. В любой ситуации.

– Ах, не понимаете? – прошипел Ламсдорф. – Печально, мой друг. Как же вы с такими способностями служите в нашем министерстве? У нас надо головой работать, а не только штаны просиживать. Видимо, я в вас ошибся…

– Владимир Николаевич, да за что же… – растерянно проговорил Борис, нутром чувствуя, как его карьера летит в пропасть. И собрать ее заново будет невозможно.

– Разве вы не догадываетесь? Разве столь наивны? Это не лучшие качества для дипломата…

Теперь надо было молчать и принимать все, что свалится на плечи. Борис понуро опустил голову.

– Вы еще заплачьте! – прошипел Ламсдорф.

– Я не знаю, в чем моя вина… И потому…

– Что натворил ваш брат? Как такое ему только на ум пришло? Разве об этом я вас просил?

– А что он натворил? – спросил Борис и опять недопустимо ошибся.

– Так вы не знаете… Печально. Тогда слушайте… – И Ламсдорф, наклонившись к уху чиновника, стал быстро нашептывать.

Борис слушал и не мог поверить всему услышанному. Такого просто не могло быть. Это выходило за все мыслимые рамки.

– Этого не может быть, – сказал он, когда министр завершил бурную речь. – Брат не мог этого сделать. Он служит в полиции и…

– Мне не важно, чьими руками ваш родственник совершил бессмысленное преступление. Куда печальней иное: вам была поручена важнейшая и секретная миссия. И чем она закончилась? Убит князь, преданный офицер. Он и прочие должны были всего лишь исчезнуть на некоторое время. Теперь что же: ваш брат завалит столицу трупами славных добровольцев? А кто будет Родину защищать? Так дела не делаются, друг мой…

– Этого не может быть… – только смог повторить Борис. Других аргументов у него просто не было.

– Прекрасно, что защищаете брата. Но этого мало. Извольте немедленно остановить это безумие. Как угодно, хоть в ноги к нему бросайтесь… Чтоб больше ни одного… Вы меня поняли?

Раздавленный, как мышь, Борис молча кивнул.

– Поторопитесь… – приказали ему.

Поклонившись, Борис вышел из кабинета, раздавленный ужасным грузом. А ведь день так хорошо начинался… И что теперь с ним будет?