Из тьмы да во мрак

Никогда и нигде Дики не чувствовал себя таким одиноким, как здесь. Чужой, другой. Проклятый. Он подозревал, что будь поблизости какое-нибудь поселение с нормальными людьми, его бы уже вытурили за околицу. Но что-то человеческое в ливианцах ещё было, поскольку выгонять в такую стужу ребёнка никто не решился.

Как оказалось, некоторым человечности изрядно не хватало. И здравого смысла, как выяснилось позднее. Иначе почему однажды Дики обнаружил у себя под подушкой толстую книгу в потёртой обложке. Страницы её были, похоже, сделаны из кожи, а чернила при свете огарка свечи казались бурыми.

Дики был мальчиком образованным. Грамоте его учила мать, счёту отец, всё как положено в приличной семье среднего дохода. Но таких слов, что он попытался прочесть, уж точно в мире не существовало. Будто кто-то просто записывал буквы в произвольном порядке, иногда добавляя знаки препинания.

— Ковда патли в гачи карой левда покорутся налой, вадаеца насаев сой, — прочёл Дики вполголоса. Запятые и точки здесь казались совершенно неуместными. Но звучало складно, почти как стих. — Кот вашка понади ларья, бод миц, путание мурья — напашка, де уранна я.

— Что ты там бормочешь? — сонно пробормотал сын хозяев дома с соседней кровати. — Спи давай, завтра твой черёд снег чистить у хлева.

Дики поспешно захлопнул книгу и затолкал обратно под подушку. Почитать можно и потом, да хоть в том же хлеву. Показалось, или в ночи за окном что-то мелькнуло?

Наутро он встал едва ли не с рассветом. Быстро позавтракал, первым выскочил из-за стола, прокрался в комнату, засунул книгу под тулуп, и только потом побежал в дальнюю часть поселения, на скотный двор. И снова зазвучали слова чудного языка, так и просящиеся читать в рифму, выдерживая ритм. В голове звучала тихая музыка, подстраиваясь под текст.

Дики успел прочесть едва ли половину страницы, как снаружи что-то сверкнуло. Тут же раздался оглушительный раскат грома. Заверещала женщина. Следом закричал какой-то мужчина, сначала грозно, угрожая кому-то, потом сорвался на визг. Слов не разобрать.

Дики накрыла какофония звуков. Вопли, стенания, хрипы, угрозы, мольбы — всё смешалось в неоднородный жуткий вой, вонзилось прямо в уши, будто пытаясь достать до мозга. Кажется, он кричал и сам. Кричал и кричал, словно хотел заглушить голосом всё вокруг. Кричал, пока не обессилел и не потерял сознание.

8. В споре рождается истина

Когда Дики пришёл в себя, крики на улице уже стихли. Голова гудела, подобно колоколу. Мысли путались. Даже ноги не слушались, так что пришлось ползти к двери на коленях.

Осторожно, как пугливая мышь, мальчик выглянул в щель. Никого из поселенцев видно не было. Только поломанная изгородь да истоптанный снег, покрытый подозрительными тёмными пятнами. Он толкнул створку, но та не поддалась. Поднявшись, налёг на неё плечом. Бесполезно. Кажется, проём перекосило и дверь не откроется. Дики шмыгнул носом, опустился на земляной пол, где щель была пошире, снова попытался разглядеть двор.

— Не лежи на полу, простудишься! — раздался прямо над головой голос матери.

— Я немножко только, — отмахнулся мальчик.

Спустя секунду он сообразил, что сейчас услышал.

— Мам? Мам! Мама?

Дики подскочил, заозирался. Обошёл весь хлев, заглянул даже в стойла к коровам, забрался на чердак.

— Сколько раз тебе говорить, не виси на стропилах! — теперь говорил отец.

— Я не вишу! Ты где, пап?

— Работаю, пока ты развлекаешься. Ну-ка, слезай и только попробуй на вилы напороться. Перед матерью сам будешь оправдываться.

Дики послушно слез. Это ему чудится, что ли?

— Что, найти не можешь? — засмеялся старший брат. — Скучно с тобой, даже в прятки не поиграешь.

— Ноки, не задирай брата! Он младше, ему надо уступать, — укоризненно произнесла мать.

— Пусть с такой же мелочью играет, а мне с ним скучно.

— Да ты сам играть не умеешь!

Мальчик рассерженно топнул ногой. Развернулся и снова пошёл к двери, попытался её отодвинуть.

— Дики, я кому сказала! — начала сердиться мать. — Отойди оттуда, дует!

— Да пусть идёт, — рассмеялся Ноки. Задиристо, будто подначивая. — Он же у нас самый сильный, самый смелый!

— Сам потом будешь штаны свои стирать, — недовольно буркнул отец.

— Пап, а может, ты поможешь? — с надеждой произнёс Дики.

— Ещё чего. Раз такой взрослый, давай сам. Мужик ты или нет?

— Да какой мужик, — фыркнул брат. — Вон, вчера от соседской собаки так драпал, что подводу обогнал.

Дики сглотнул. Это «вчера» было буквально накануне роковой находки. Утром следующего дня Ноки уже ничего не мог говорить и вряд ли вообще соображал, что происходит вокруг. Мама с папой его тогда ещё помнили.

— Вы мне просто чудитесь, — прошептал мальчик. Закрыл глаза руками, опустился на пол. — Вас здесь нет.

— Лучше б тебе трупак тот почудился, — неожиданно грубо сказал Ноки. — И штуковина эта дурацкая. Не мог достать у него что-нибудь скучное, что ли? Книжку там какую, например.

— Лучше б ты её не отбирал у меня, — совсем тихо произнёс Дики.

Он в очередной раз поднялся и практически без всякой надежды толкнул дверь.

— Дики… — устало протянула мать.