Из Вайтрана с любовью (СИ)

— Успокойся, Синдинг, — потребовала Ненья. — Этот альтмер готов помочь тебе. Так что просто расскажи ему всё, что знаешь сам.

Норд скрестил руки за спиной.

— Я заразился уже достаточно давно, и всё это время искал лекарство — или хотя бы способ контролировать свои превращения. Однажды мне в руки попалось кольцо — как мне сказали, с его помощью я смогу контролировать себя. Как я узнал позже, это была реликвия самого Хирсина, и ему очень не понравилось, что я взял её. С тех пор я стал превращаться не только каждое полнолуние, но и сам по себе: я не мог даже предсказать, когда. Почему-то это всегда происходило в самый неподходящий момент. Как было… с этой девочкой, — голос пленника начал дрожать. — Когда я увидел её, что-то произошло в моей голове, я почуял всю её беспомощность… А дальше… Я очнулся, видел лишь её истерзанное тело, чувствовал, как меня вели куда-то, а люди вокруг бросали в меня камни и осыпали проклятиями.

Бесконтрольные превращения, которые заставляют потерять контроль над собой. Пожалуй, этот человек действительно заслуживает по крайней мере сочувствия.

— Почему ты не нашёл способа исцелиться раньше?

— Тогда мне показалось, что это будет хорошей идеей — я должен был стать сильнее, другие болезни никогда бы не тронули меня, а простое оружие не причинило бы вреда. Если бы я только знал, до чего всё дойдёт…

Отчего-то раскаяние этого человека казалось мне каким-то… странным. Однажды я видел, как Рулиндил допрашивает пленника — вернее, мне пришлось отвлечь его от этого процесса с целью передать кое-какие документы. Сведения, содержавшиеся в тех бумагах, показались мне не требующими отлагательств, и я нашёл в себе смелости не дожидаться окончания допроса. Когда я зашёл в пыточную, то застал момент, когда заключённый давал признательные показания — причём делал он это явно нехотя, словно в надежде, что после его «раскаяния» его оставят в покое. Рассказ Синдинга напоминал мне подобные показания.

— И как ты надеялся… всё исправить? — спросил я.

— Я хотел бы умилостивить Хирсина. Я молился ему, и он ответил мне, что есть такой способ. Он дал мне видение могучего белого оленя, сказал, что если я выслежу этого зверя и убью, то он явится мне снова и расскажет, что я должен делать дальше. Но вместо этого я…

Синдинг снова поник, его голос снова задрожал.

— Я убил ту девочку!

Рассказ выглядел для меня странно. Сначала норд говорил, что убил ребёнка во время одного из случайных превращений, а теперь сказал, что выслеживал добычу для Хирсина, но «перепутал» оленя и маленького ребёнка.

— И ты хочешь, чтобы я выследил этого оленя вместо тебя?

— Да. Боюсь, единственный способ снять с меня проклятие — это убить этого оленя, чтобы затем отдать кольцо явившемуся Хирсину.

— Хорошо. Только где мне найти кольцо?

Мне показалось, что Синдинг коварно улыбнулся. Тюремщики насторожились не меньше моего, копейщики снова выставили оружие вперёд, но Ненья приказала им стоять спокойно. Норд тем временем вскарабкался на ступеньки и протянул мне серебряное кольцо, украшенное волчьей мордой. Неужели его не отобрали при обыске?

— Запрещённый предмет? — рявкнул я.

— Не бойся, я отмыл его, — мне снова показалось, что в голосе Синдинга прозвучали едкие нотки.

Я догадался, где всё это время норд хранил запрещённый для хранения при себе предмет. Возмущение во мне боролось с недоумением, недоумение — с множеством догадок, каждая из которых выставляла заключённого не в лучшем свете.

— Говорю тебе, оно чистое, — убеждал Синдинг. — Почище… других, которые ты надевал! Если, конечно, обычно твоим кольцом не пользовались.

К щекам неожиданно прилила кровь, а сердце неприятно кольнуло. До меня донеслись презрительные смешки заключённого. Одному из тюремщиков, видимо, не хотелось больше выслушивать подобные мерзости, он выставил копьё вперёд так, что Синдинг чуть не потерял равновесие и не плюхнулся в воду.

— Ещё одно слово — будешь неделю голодать, понял?

Заключённый сдавленно качнул плечами.

— В довесок к той, которую ты получаешь с сегодняшнего дня за то, что запрещённый предмет сюда пронёс.

Синдинг виновато опустил голову.

— Если ты не передумал, эльф — бери это кольцо и уходи. Найди оленя, о котором я говорил тебе. И молись своим богам, чтобы они были милосердны к тебе, и ты успел всё сделать до того, как обратишься.

Преодолевая брезгливость, я забрал кольцо, и тут же оно словно по волшебству само наделось на мой безымянный палец, да ещё и странным образом пришлось точно мне по размеру.

— Поспеши, — посоветовал заключённый. — И помни: ты можешь обратиться в любой момент. Даже когда выйдешь за эту дверь.

Я покидал тюрьму в смешанных чувствах; с одной стороны, я начинал жалеть, что вообще подписался на эту авантюру, с другой — история Синдинга мне совсем не нравилась, даже казалась подозрительной. Этот норд не выглядел жертвой обстоятельств, кем он выставлял себя в глазах окружающих: возможно, если бы у меня было время расспросить его наедине, его рассказ не один раз противоречил бы себе.