Из варяг в Индию

Также следовало добиваться постоянного присутствия в Хиве русского агента, через которого должны были бы решаться все спорные вопросы.

При благоприятном ходе переговоров надлежало попытаться склонить хана к подписанию трактата; если же переговоры пойдут неудачно, все равно следовало всячески склонять хивинцев к «благоприятной перемене в отношениях» и, лишь убедившись в окончательной невозможности таковой, разрешалось отбыть в Россию. В заключительно части инструкции для Никифорова говорилось: «Главная цель посылки вашей есть не столько приобретение вещественных выгод для России, как упрочение доверия к ней Хивы, и этой целью вы должны руководствоваться во всех поступках ваших, как важнейшим условием для будущего политического влияния России на соседние с нею ханства Средней Азии».

Кроме того, Никифоров получил от своего непосредственного военного командования в лице генерала Перовского чисто разведывательное задание, заключавшееся в сборе сведений топографического и стратегического характера, которые можно было бы использовать впредь. Подобные задания ему было выполнять не впервой. Уже вернувшись из «зимнего похода», в 1840 году штабс-капитан успел сходить с разведывательной группой в степь, исследуя пути, ведущие к Аральскому морю. Для тайной съемки местности в состав миссии Никифорова вошли два топографа, унтер-офицеры Петров и Чинеганов.

Вместе с ними ехал поручик Мухамед-Шариф Айтов, назначенный постоянным русским агентом в Хиве; впрочем, еще надо было получить у хивинцев разрешение на существование такой должности. Этот офицер начал карьеру в 1817 году, поступив в бугульминский земский суд сверхштатным писцом. Оттуда он был переведен в 1820 году на должность толмача в Оренбургскую пограничную комиссию. Служа в этой должности, Айтов несколько раз командировался в степь, где очень хорошо изучил быт и нравы кочевых племен, а живя в Оренбурге, познакомился, по делам службы и частным образом, со многими хивинскими купцами и посланниками, прибывавшими в город. Именно Аитову было поручено закупать и нанимать верблюдов при подготовке похода Перовского – он должен был привести их в укрепление на Эмбе. Но 12 января 1840 года его захватила в плен шайка разбойничавших киргизов, и в феврале он уже оказался в Хиве. Здесь на допросах он держался твердо и отвечал бойко, чем сумел расположить к себе самого хана Аллакули и некоторых хивинских чиновников. Пленный поручик был помещен в комнатах ханского дворца, его хорошо кормили. Хан нередко призывал его к себе и во время бесед задавал почти детские вопросы, например, интересовался: «Правда ли, что меня в России считают разбойником?» Летом, отпуская пленных и рабов, с ними в Оренбург отправили и Айтова.

При выборе его кандидатуры на роль агента при ханском дворе исходили из того, что в Хиве Айтов имел многочисленные знакомства и был мусульманином – хивинцы видели в нем прежде всего единоверца. Совсем не лишним было иметь в составе миссии человека, умеющего передать слова европейца в привычной для азиатов интонации и сгладить острые углы, никак не изменив при этом сути сказанного.

Кроме Никифорова, Айтова и унтеров-топографов, с миссией шли двенадцать уральских казаков и десять киргизов, а также оренбургский купец Деев (кстати, над ним тоже висело подозрение в причастности к работорговле). Миссия везла подарки хану и его первому министру; они состояли, как почти всегда в таких случаях, из отрезов сукна, шелка, бархата, расписной посуды и прочего в таком роде. Одновременно с Никифоровым в путь отправился и посланный в Бухару Бутенев; до реки Сыр два каравана шли вместе, а далее разделились. Кроме того, к каравану присоединилось посольство Атанияз-ходжи, который возвращался в Хиву. Дорогой с ним у Никифорова вышла ссора, причиной которой стало нежелание штабс-капитана спешить: топографическая съемка местности требовала много времени, а посол, соскучившись по дому, очень торопился. В конце концов Атанияз решил отделиться от отряда и следовать в Хиву самостоятельно, но Никифоров, всю дорогу общавшийся с ним как с подчиненным, дабы «внушить азиатам, что он есть лицо высшее», пригрозил, что прикажет связать его, если он попробует уйти вперед. Никифоров разрешил Атаниязу следовать отдельно лишь перед самым прибытием в Хиву.

Переправившись через Сыр 6 июля, караван русской миссии оказался в виду хивинской крепости. Здесь устроили привал; Никифоров ждал ханского чиновника, который, по сообщению начальника крепостного гарнизона, уже выехал из Хивы ему навстречу. Ожидание затянулось на десять дней, до 16 июля, когда в крепость прибыл узбек Вуиз-Нияз и тут же устроил пир в честь Никифорова. Впрочем, уже на следующее утро Вуиз-Нияз и его люди были готовы к выступлению, и сопровождаемый ими караван русской миссии тронулся в путь. Возможно, Вуиз-Нияз специально вел русских кружной дорогой; во всяком случае, их путешествие через степь и пески, от колодца к колодцу, затянулось, и в Хиву они прибыли только 9 августа.