Из варяг в Индию

Никифоров зря времени не терял, а все поглядывал, примечал и записывал. Его интересовали водные ресурсы края, как и сколько сеют хлеба да сколько раз в год снимают урожай, какие растут деревья, какую древесину можно употреблять для хозяйственных нужд, как и чем живут в этих краях люди. В частности, он отметил, что чай, привозимый из Оренбурга и Астрахани в ящиках, ценится у хивинцев много дороже того, что привозят восточные купцы, которые ссыпают этот нежный и деликатный товар в кожаные мешки, а то и в шерстяные сумы.

На постой Никифорова определили в загородном доме, принадлежавшем родственнику мехтера. К дому был приставлен для услуг послу и его людям особый юзбаши. В отличие от обычаев прежних лет, когда дела с посольствами затягивались на многие дни, к Никифорову утром 10 августа прибыл посланец от мехтера, который, задав ритуальные вопросы о дороге и самочувствии, прямо спросил, привез ли посланник высочайшую грамоту. Никифоров высказал пожелание передать бумаги хану лично. Впрочем, мехтера он тоже не обидел и послал ему имевшиеся копии. На следующий день через особого чиновника Никифорова известили, что хан желает его видеть и получить грамоты, письма и подарки.

В сопровождении членов миссии и восьми казаков, несших подарки, штабс-капитан отправился на аудиенцию. По прибытии во дворец его попросили снять оружие, и, когда он исполнил эту просьбу, чиновники повели его в один из внутренних дворов, где на возвышении, покрытом ковром, восседал хан в окружении высших чинов государства – мехтера, куш-беги и диван-беги. Здесь же стояли любимец отца хана, встречавший некогда Муравьева, теперь уже старик ходжашмегрем, нынешний фаворит Атанияз и еще несколько сановников рангом ниже.

После обмена приветствиями Никифоров произнес небольшую речь, передал мехтеру письма и грамоты для поднесения их хану. Тот читать их не стал, положил подле себя на ковер и осведомился о здоровье Белого Царя; выслушав ответ, разрешил Никифорову поднести подарки, и тот распорядился, чтобы их внесли. Поручик Айтов объяснял назначение некоторых диковинных для Хивы даров. Насколько можно было заметить, особенно сильное впечатление на хана произвел серебряный сервиз.

Переговоры во время первой аудиенции носили чисто формальный характер и были скорее разговором, который показал готовность обсуждать серьезные вопросы. В заключение аудиенции хан сказал, что готов видеться с русским послом, когда только тому будет угодно, стоит только известить об этом заранее мехтера.

Слова хана оказались вовсе не данью вежливости, и уже 13 августа была дана новая аудиенция. Хан интересовался, сколь сильны Англия и Россия, спрашивал о русском правительстве, о Турции, о причинах войны Китая и Англии. Никифоров, как мог, пояснил суть конфликта: английские купцы, торгующие с Индией, платили в казну огромные налоги, составлявшие треть всех королевских доходов. Взносы делались обычно товаром, самым главным из которых был чай, который брали в Китае, выменивая его на выращенный в Индии опий. Китайский богдыхан, видя пагубное влияние, которое производит на его подданных курение опиума, запретил ввоз наркотика. Тогда англичане стали ввозить его контрабандно, и кончилось все тем, что китайцы конфисковали запасы дурмана и утопили их в море. Английские купцы понесли значительные убытки и лишили казну значительной части дохода, и тогда Великобритания силой оружия принудила китайцев отменить запрет на ввоз опия, а заодно и компенсировать убытки, понесенные англичанами. Хан выслушал эту лекцию очень внимательно и задал несколько вопросов, показавших полное незнание всего того, что происходит в мире.

Далее аудиенции последовали одна задругой; происходили они в присутствии мехтера. Случалось, переговорщики жарко спорили, но расставались дружелюбно. Договорились почти обо всем; даже в вопросе о пошлинах хан готов был уступить. Камнем преткновения стало разграничение владений в степи. Аллакули никак не желал признавать племена киргизов подданными Белого Царя. Переговоры забуксовали: в конце каждого свидания Никифорову казалось, что он уже уговорил хана, но при новой аудиенции все начиналось сызнова. Дело усугубилось болезнью Никифорова. Каждый визит к хану давался с трудом.

Промучившись в бесплодных переговорах, штабс-капитан решил умаслить хана поднесением ему дорогого подарка: у него в запасе имелись железная печка и карсельские лампы, которые, по надежным известиям, хан очень желал получить. В день коронации императора, 22 августа, он поднес их хану, присовокупив пуд молотого кофе и 6 пудов сахара. Но, несмотря на явное удовольствие от полученного подарка, хан в переговорах на уступки не пошел.