Из зеркала

— Нет, граф не собирался возвращаться в Россию. Он хотел продать усадьбу. Иван Родионович встречал в газетах объявления о её продаже. Видимо, кто-то из родственников и знакомых графа помещал эти объявления по его просьбе, но покупателей не находилось. Вернее, они приезжали, смотрели усадьбу, но, узнав о самоубийстве графини, отказывались от её покупки. Наверное, опасались нехорошей ауры.

— Странно, — сказала Эля. — Я думаю, что подобные трагедии случались и в других семьях, однако усадьбы и имения покупались и перепродавались не раз.

После того как они вышли из библиотеки, Эля поблагодарила Степана за то, что он познакомил её с Латыниной.

— Я рад, что оказался тебе полезен, — сказал Степан.

В это время на крыльце фельдшерского пункта показалась молодая красивая женщина. Она приветливо махнула рукой, и Степан, кивнув ей, неожиданно произнёс:

— Ты, пожалуйста, прости меня, но я не смогу тебя проводить.

— Понимаю, — насмешливо кивнула Эля.

Степан улыбнулся:

— Неужели все девушки устроены одинаково?

— Что ты имеешь в виду? — пожала плечами Эля.

Вместо ответа, он наклонился и поцеловал её в щёку.

— Прошу тебя, ничего не придумывай.

— Да я ничего и не придумываю! — возмущённо воскликнула Эля и, не попрощавшись, сбежала по ступенькам крыльца и направилась в сторону дома.

Во дворе на расстеленном пледе лежала Таня и рассматривала какие-то потрёпанные бумаги.

— Пойдём на речку! — крикнула она, как только Эля отворила калитку.

— Не хочу! — сердито произнесла Эля.

— Тебе нравится имя Агаша?

Эля удивлённо уставилась на Таню, а затем задумчиво провела по волосам рукой:

— Не знаю.

— А мне нравится. Оно так ласково звучит, не то что моё, Татьяна. Фу, как грубо! Правда?

— Ну, так сходи в паспортный стол и смени себе имя.

— Нет, я лучше потом свою дочку так назову. И ты тоже свою дочь назови Агашей.

— Вот ещё! — фыркнула Эля. — Откуда ты это имя выкопала?

— А вот тут женщина нарисована, а внизу написано: «Агаша Киреева».

Эля подошла к Тане и присела рядом. Действительно, перед ней лежал сделанный чёрным карандашом набросок молодой женщины, одетой в праздничный русский сарафан, с лентой на голове. Несмотря на красивый наряд, изображённая женщина смотрела с рисунка без тени улыбки, да и вообще её черты были несколько напряжены. «Наверное, ей было некомфортно, когда её рисовали, — подумала Эля. — Я бы тоже чувствовала себя не в своей тарелке, если бы кто-нибудь решил меня нарисовать».

— Где ты взяла этот рисунок?

— Как «где»? — удивилась Таня. — В подвале флигеля. Тут ещё и церковь нарисована. Вот, посмотри. — Она протянула Эле ещё один рисунок.

Действительно, Эля увидела знакомую церковь и пруд.

— Ну, так мы идём на речку? — нетерпеливо спросила Таня.

— Только не сейчас!

Эля встала и направилась в свою комнату, но Таня вскоре пришла следом за ней.

— На улице совсем жарко стало, — жалобно произнесла она, приоткрыв дверь и просунув голову.

«Не могу понять, за что меня Бог так наказал этим летом?» — подумала Эля и принялась искать купальник.

— Пойдем к нашим! — предложила Таня.

— К каким ещё «нашим»? — нахмурилась Эля.

— Ну, к Степану, — уточнила Таня. — У них там такое замечательное место для купания.

— Нет, к «нашим» мы точно не пойдём, — твёрдо произнесла Эля. — Не надо надоедать людям.

— Надоедать? — усмехнулась Таня. — А сама-то надоедала Степану почти два часа.

Эля уставилась на неё.

— Ты что, следила за мной?

— Ни за кем я не следила, — пожала плечами Таня. — Просто я случайно заметила тебя с ним на крыльце библиотеки.

— Здесь предостаточно замечательных мест для плавания, — сердито произнесла Эля, вынимая из шкафа пляжное полотенце.

Таня хотела возразить, но передумала. До вечера они пробыли на песчаном пляже, загорая и купаясь, а когда возвращались домой, неожиданно встретили мужчину, в котором Эля узнала журналиста Вольского. Он посторонился, пропустив их на узкой тропинке, и при этом бросил внимательный взгляд на девушек.

— Этот дядька был тогда на кладбище, — прошептала Таня, неожиданно сжав руку Эли.

— Я тоже его узнала.

Когда они вошли во двор, то увидели заспанную Лилю, выглядывавшую из окна.

— Могли бы и меня с собой взять, — укоризненно сказала она, — ну или хотя бы разбудить.

— Ага, тебя добудишься. Ты ужин приготовила? — спросила её младшая сестра.

— А что, разве у нас нечем ужинать? — удивилась Лиля. — Я думала, от вчерашнего обеда котлеты ещё остались.

Ужинать решили не в доме, а на свежем воздухе, под одним из деревьев. Таня принялась выносить с террасы небольшой круглый столик и стулья, Лиля поднялась наверх, чтобы привести себя в порядок, а Эля отправилась в кухню. В кухне было настежь распахнуто окно. Эля медленно подошла к окну и выглянула. Ветки деревьев, росших возле окна, едва трепетали от прикосновения ветра. Солнечные блики скользили по дрожащей листве. «Какая причудливая игра света и тени», — подумала Эля.

Послышались шаги, и вскоре в кухню вошла Лиля.

— Что с тобой? — спросила удивлённо она.

— Ничего особенного. Просто любуюсь природой.