Из жизни авантюриста. Эмиссар (сборник)

– Ну, тогда, если хочешь, мы можем после обеда пойти на авантюру. С тобой буду смелее, – отозвалась Тола, – потому что, признаюсь тебе, ехать к холостяку, хотя бы немцу, с первым визитом – мне уже кажется немного неподходящим.

– Но не к холостяку! Что за холостяк? Немец! – отозвалась, смеясь, докторова. – Поедем в сад.

Тола пожала плечами.

– Хорошо, после обеда пару коней в бричку и – попробуем.

Они смеялись, заранее придумывая, как будут приняты. Вечер был прекрасный, дорогая добрая… обе дамы выехали в отменном настроении, а, приближаясь к усадьбе барона Оперн, прозванного Опернхоффен, могли уже восхищаться роскошным строениям и самим наброском парка, поддерживаемого с немецким старанием. Железное в каменных столбах огорождение, с воротами, украшенными двумя препышными резными вазонами, вели на дворцовый двор. Был это в то же время вход в сад…

Послали служащего с письмами, прося наследника о разрешении поглядеть сад и оранжереи. Служащий очень долго простоял, велели подождать, наконец отворили ворота, а и во дворе показался высокого роста молодой ещё мужчина, военной выправки, немного выглядящий англичанином, который, поздоровавшись с высаживающимися дамами, зарекомендовался им как Дзе-Дзе. Разговор происходил на французском. Тола просила прощение за навязчивость, объясняясь своей любовью садов и цветов. Говоря о них, наследник ввёл их в сад. Неподалёку от усадьбы были огромные оранжереи, ананасарни, теплицы разного вида и на большую шкалу, видно, поставленное садоводство. Дамы повернули туда, восхищаясь редкими растениями, встречаемые на каждом шагу. Барон Оперн чрезвычайно вежливо и предупредительно цицероновал, показывая необычные познания в экзотической флоре. Отдельная часть сада, прикрытая от севера, выделена была на то хозяйство, которое было ведено с образцовой старательностью. Хвалили неизмерно.

– Всем этим я обязан, – проговорил барон, смеясь, – одному вашему земляку, которого испытанное несчастье пригнало сюда ко мне. Неоценимый человек! Весь отдался садоводству. Но это взаправду интересная история, – говорил Оперн. – Мы встретились с ним однажды в Алжире, мы охотились даже вместе на львов. Спустя много лет наполовину безумного, голодного, оборванного, я случайно нашёл его недалеко от тракта, на дороге из… Что я его узнал – это настоящее чудо, так как очень изменился… Казался мне таким несчастным, что я его не отпустил и вынудил ехать со мной. Тут постепенно набрался от меня страсти к садоводству, выучился, превзошёл меня самого и есть для меня – неоценимым сокровищем. Живёт жизнью своих растений и кустов.

Барон рассмеялся.

– Дикий, чудак, но душа благородная, страдающая – красивая, симпатичная. Сегодня он равно дорогой мне товарищ в одиночестве, как помощник в работе.

Говоря так, вошли они в парк, очерченный на очень обширном пространстве. Умелое устройство клумб, премилые бархатные газоны, старые деревья, гармонично соединённые листья различных оттенков – представляли настоящий пейзаж, напоминающий парки Англии. Не отсутствовала даже вода, потому что умели использовать маленький ручеёк, который, задерживаемый, создавал несколько прудиков в саду… Обе дамы говорили немного, но смотрели жадно – потому что, действительно, виды были премилые, а Калиско, виденное даже отсюда, создавало совсем ладную точку, на которой око мило задерживалось.

Дорога, которой эти дамы шли с бароном, вела около домика того таинственного соотечественника… но Оперн заверил, что его дикий приятель, увидев чужих, наверняка сбежит и спрячется в самый тесный угол сада.

Малюсенький домик, среди старых ольх, с крылечком, отслонённым вьющимися растениями, стоял очень изящно укрытый в тени… тропинка тут вдруг поворачивала и создавала угол, так что прибывших вовсе видно не было, и, наверное, этому были обязаны дамы, что обещанного отшельника застали над столиком с книжками на крыльце.

Услышав шаги, он поднял голову и – остолбенел от удивления.

Барон Оперн ещё больше должен был недоумевать, потому что докторова аж крикнула: «Пан Теодор!»

Тола, вздрогнув от этого имени, подняла глаза. Был это в действительности Мурминский, но снова очень изменившийся. Не был это ни тот юноша, полный запала, каким его знала Тола много лет назад, ни тот раздражённый и страдающий безумец, с которым встретилась у докторовой, но мужчина грустный, спокойный, апатичный…

На вид этих дам он поднялся со скамьи, точно хотел бежать, посмотрел на Толу и лицо его облил румянец… Барон Оперн смотрел то на него, то на гостей, не зная, что это значит.

– Настоящее чудо, что мы тут на вас наткнулись… пожалуй, нас вели Провидение и предчувствие, – воскликнула шибко докторова. – Все ваши друзья ищут вас по свету… Вы специально скрылись, чтобы им беспокойства прибавить.

Теодор медленно спустился со ступенек крыльца… уже спокойный и мягко улыбающийся.

– А правда, что я это сочувствие не заслужил. Но стоит ли меня искать… и зачем мне отсюда выходить?

– Вы читали объявление в газетах?

– Никакого, потому что газет не читаю, – ответствовал Мурминский, – извините – одну читаю, по садоводству.