ИЗ ЖИЗНИ ФОТОМОДЕЛИ ЗИНГЕР

Что касается блузки, то вместо неё была бесшовная нежно-розовая маечка с глубоким вырезом, туго обтягивающая высокую упругую грудь в кружевном фирменном бюстгалтере. На плечи Настя накинула свою выцветшую серую курточку из натуральной кожи, что подарил ей «папа». Пока шла, замёрзла; то лето выдалось неулыбчивое, оно уже всё пропиталось осенью, и холодный ветер без стеснения хлестал Настю по щекам.

В ресторане царил полумрак, свет был приглушён, горели тёмно-красные бра на стене, слышалось манящее бульканье воды – это пел фонтанчик у стены; по углам сидели парочки, ещё какая-то стайка молодых людей. Все были заняты собой.

Мужчина в костюме прошел вглубь зала, повернулся у одного из столиков, и Настя поняла, что именно в этом месте её и ждут.

Она, волнуясь, подошла к столику. Мужчина в костюме ушёл, а она увидела перед собой рыхлого, пожилого дядю, сидящего вразвалку в белой рубашке, небрежно расстёгнутой вверху. Он увлечённо ел какой-то салат.

- О! – воскликнул он, подняв глаза на Настю. – Садись!

Она осторожно села, всё время озираясь по сторонам (никогда не была в ресторане).

- Белого? Красного? – спросил дядя и приподнял по очереди стоявшие на столе бутылки.

Она, сморщившись, замотала головой, нет, нет, ничего не надо.

- Колбаски тогда?

- Сосиски? – робко спросила Настя.

Дядя неприятно захохотал, потом чмокнул, вытер рукой губы и прохрипел:

- Меню вот. Люля-кебаб есть, баварские колбаски есть. Но можно не мараться колбасой, а сразу мяса нормального заказать. Антрекот хошь?

Она не решалась поддержать кулинарную тему в разговоре, не разбираясь в тонкостях изысканной кухни и не до конца понимая, зачем её сюда привели.

- Вы фотограф?

Он с серьёзной мордой кивнул.

- А на съёмки когда пойдём?

- Щас! – бросил он и громко зачавкал. – Доем и пойдём.

На столе стояли ещё какие-то тарелки, Настя косила в них глазами и никак не могла разобрать, что там такое набросано и припорошено зелёными листочками.

- Ешь! – сказал он, перехватив её заинтересованный взгляд, и мизинцем подвинул к ней тарелку. – За всё заплачено. С антрекотом возиться уже не будем, долго его ждать, пока приготовят, а нам на съёмки пора. Фотоаппарат мой заждался.

- А это что? – с любопытством ткнула пальцем в тарелку Настя.

- Лобстеры, - буднично произнёс дядя. – Кстати, я Иван Иваныч. А ты кто?

- Конь в пальто! – это у неё само вырвалось (видимо уже освоилась в ресторане).

- Ты мне не хами девочка, - процедил дядя с безликими инициалами Иван Иваныч. – А то я и обидеться могу.

Настя прикусила губу.

- Больше не буду, - выдохнула она, как нашкодившая школьница.

Она не удержалась и подвинула к себе сразу две тарелки. Взяв вилку (первую попавшуюся), порылась в первой тарелке и дала волю эмоциям.

- Фу-у-у-у! – скривилась она, осмотрев двух рыжих лобстеров, лоснящихся от жира и переливающихся в бардовом полумраке. – Какие страшные! На раков похожи. Я раков только на картинке видела. А в природе ни разу.

- Лобстер – тоже рак, правильно. Только морской! Крупнее речного, – заметил Иван Иваны и опять кивнул ей на тарелку. – Да ты хоть попробуй, не едала ж хорошей еды никогда. А? На картошке с хлебом сидела, верно?

- Почему это? – оскорбилась Настя.

- А сытые на такие съёмки не ходят, - хмыкнул дядя и ещё громче зачавкал, дожёвывая какие-то зелёные листья в тарелке.

Насте было стыдно, но любопытно взяло верх, вместе с тем очень хотелось попробовать настоящей ресторанной еды. Не то, чтобы её мучил голод, а не терпелось поесть вкуснятину, которой только богачи питаются, да и заправиться впрок не мешало, ведь неизвестно, как долго её ещё до еды «не допустят».

Она придвинула другую тарелку и с брезгливой гримасой стала внимательно рассматривать.

- А это что ещё за хрень?

- Креветки. Жареные, кстати. Вот соус к ним.

Настя подвинула соус и, осторожно взяв одну креветку, обмакнула её головой в блюдце. Иван Иваныч перестал жевать и уставился на неё. Насте стало неуютно, она даже хотела положить креветку обратно к её жареным сородичам, но потом – была не была! – засунула в рот и стала, морщась, пережёвывать. Иван Иваныч заржал.

- Рыбу ты тоже с чешуёй ешь? Или всё-таки чистишь? – пренебрежительно бросил он.

- С чешуёй! – с вызовом заявила Настя.

- Девочка, - с угрозой в голосе сказал ей Иван Иваныч, - ты мне не дерзи, я этого не люблю.

Настя его уже особо не слушала, она бесцеремонно залезла руками в тарелку и принялась креветки от души потрошить, очищая от «шелухи». Потом обмакнёт в соус и в рот, обмакнёт и в рот.

- Ну, как, вкусно? – довольно поинтересовался дядька.

- О-о-о! – промычала Настя и показалась ему большой палец.