Из жизни фруктов

Девица глупо таращится.

-- Сегодня мы с авоськой. За покупками?

-- А вам что за дело? -- несколько оправясь, огрызается она.

-- Вы положительно ко мне неравнодушны. Что бы это значи-ло?

-- Не приставайте, пожалуйста! Я с незнакомыми...

-- Недолго и познакомиться. Я, например, из уголовного ро-зыска. А вы? -- и тоном, не допускающим возражений, требует: -- Попрошу документы!

-- Еще чего! -- хорохорится девица.

-- Тогда -- "пройдемте"?

Девица колеблется, но все же раскрывает сумочку и вытаскива-ет паспорт.

-- Нате. Подумаешь!

-- Благодарю. -- Томин быстро пролистывает страницы и воз-вращает паспорт. -- Вы мне чрезвычайно симпатичны. Запомню фио и адресок.

* * *

В той же конторке, где разговаривал с Васькиным, Знаменский беседует теперь с Малаховым, вторым кладовщиком. У Малахова детское лицо, в глазах постоянная то ли задумчивость, то ли грусть. Говорит он немного бессвязно. По временам начинает присочинять, увлекается, искренне верит тому, что рассказывает, смакует драматические эффекты, с удовольствием пугается.

-- Должен быть третий. Обязательно. Круглосуточно принима-ем-отпускаем. Но нету. Умер он. Погиб. Хороший старик, жалко. Петр Иванович. Под самосвал попал. Прям рядом с базой. Зимой еще. Он пьющий был -- и под самосвал. В лепешку. Все кости до единой переломало, -- и, расширив глаза, Малахов повторяет: -- До единой косточки!

-- Отчего же не берете третьего кладовщика!

-- Трудно подобрать. Коллективная материальная ответствен-ность. Все на доверии. Человек нужен. Мы друг другу товар не сдаем. Котя... это я Васькина так по дружбе... Котя двенадцать часов отработал -- я заступаю. Товар перевешивать невозможно. Неделю будешь вешать. Чужой придет -- проворуется. Или обве-дут. Народ только и ждет.

-- Такой все нечестный народ?

-- У нас-то? Что вы! Жутко воруют. Прут подряд. Мафия. За каждым в оба.

Знаменский подзадоривает:

-- Так уж и мафия?

Малахов принимает таинственный вид.

-- Про мандариновую империю слышали?

-- Нет, -- удивляется Знаменский, подыгрывая.

-- Страшное дело! До последнего мандарина -- в их руках. Что направо, что налево -- полный расчет. Транспорт имеют. Агенты везде. Все есть. Тиски запасные -- пломбы зажимать. Прям опута-ли экономику. Денег, конечно...

-- Вы с этой "империей" сталкивались?

-- Бог хранил. И вы забудьте. Ни-ни. А то ого! Концерт для гроба с оркестром! И никто не узнает, где могилка моя! -- Мала-хов разволновался настолько, что Знаменский смотрит озадаченно: не поймешь, то ли святая простота, то ли человек ловко придуривается.

-- Хорошо, с империей не связываемся. Вернемся к помидо-рам.

-- А что? И помидоры воруют. Еще как. Было однажды -- навесил замок. Покушать пошел. Прихожу -- висит. Отпираю -- два ящика не хватает. Из-под замка! Мафия! Авторучку на виду не оставь, сопрут. Изворовались все.

-- Такие случаи известны, -- не может удержаться Знаменский. -- Со спичками тоже часто. И никаких следов.

-- Смеетесь, -- говорит Малахов огорченно.

-- Да нет, я к слову... Как понимать, что все воруют? Например, вы или Васькин -- тоже?

-- Нам не нужно, -- машет рукой Малахов. -- Мы с Котей на естественной убыли. Хватает. И никого риска.

-- Никакого риска? -- переспрашивает Пал Палыч, изумлен-ный признанием.

-- А что? Государство само установило. Порядок, нормы. Официально же.

В дверь стучат.

-- Ну что? -- сердито оборачивается Малахов. -- У меня обед!

-- Выйди на пару слов, -- слышится голос.

-- А-а... Разрешите?

-- Пожалуйста.

Малахов выходит. И в третий раз мы видим человека, который прячется от Пал Палыча. Он плотно прикрывает дверь, которую Малахов оставил приотворенной, тянет его в сторонку и понижа-ет голос:

-- Это у тебя -- фамилия "Знаменский"?

-- Вроде да.

-- Интересно. Ирония судьбы... Слушай, придет Васькин, ска-жи, чтоб меня нашел. Сразу, понял?

-- А что?

-- Надо, Малаховка, надо. Ну, пока.

-- Кто это был? -- спрашивает Знаменский, когда Малахов возвращается. Кого-то смутно напомнил услышанный голос.

-- Бригадир грузчиков. Просил тут передать... да так, мелочи жизни.

-- Ну ладно, хотел спросить, как вы попали на должность кладовщика?

-- Да мы с Котей еще пацанами, -- охотно рассказывает Мала-хов. -- В одном дворе. Я раньше в телевизионном ателье работал. Не сложились отношения. Нервничал сильно... А где наш двор был, стадион построили. Нас с мамой -- в Текстильщики, Котю -- в Черемушки. Однажды встретились, посидели и позвал к себе. За ним-то спокойно.

-- А... Котя как попал сюда?

-- Драма! Учителем Котя был. Дочка академика влюбилась. Из девятого класса. А он в нее. Рыдания. Академик заскандалил. Я перед Котей преклоняюсь. Пожертвовал образованием, все бро-сил. Академик потом прощения просил. Да уж поздно. Такой Котя человек!

-- Вы помните массу всяких историй. -- Пал Палычу немножко смешно. -Только про вагоны начисто забыли. Три вагона с помидорами в конце апреля. А?

Видно, что Малахов задет.

-- Товарищ следователь, я, может, с придурью, -- хмуро говорит он. -Не все упомню. Возможно. Устаю как собака. Но учет я веду. Все оки-доки. Десять классов. Вы учет проверяли? Вагоны есть?

-- Нету.