Из жизни и фантазии

Много дней прошло, как летел Венулитто, много дней, хотя и еще больше осталось их в том безграничном мире, где жил сын Шахмапутра.

Наконец, белый город увидали они на горизонте, белый город, светлый и прозрачный, украшенный башнями, дворцами, садами.

В соседнем лесу, росшем полукругом около города, провели темную ночь дети Шахмапутро. С восходом солнца, любуясь великим его кругом, Венулитто, сложивши свои крылья, вошел вместе с Лилианджаро в неизвестный город, поразивший их чудными сочетаниями линий и богатством красок. На домах Венулитто увидал всех старых богов и героев, о которых узнал он от своего отца.

Они поселились на краю города, в пустынной улице, у вдовы Медуэлла Наракотта ди ви Пола Марра Ракатукка Нардилла. Такое было длинное имя у этой бедной вдовы, в нем перечислялись все ее знаменитые предки до десятого колена.

Это было единственной гордостью бедной женщины.

Медуэлла Наракотта ди ви Пола Марра Ракатукка Нардилла была болтливая старуха. Она в первые же вечера, расспросив историю жизни своих молодых жильцов и оставшись ими довольна, рассказала им о знаменитых людях своего города, назвала имена князей, вельмож и богатых купцов. Особенно она распространялась, подняв свой тощий указательный палец многозначительно и шопотом об одном князе Томамузе, у котораго была единственная, ученая дочь, гордая, недоступная, невинная, как рог луны в первые дни ее рождения. Она была бледнолицая и тонкая, как самое тонкое дерево их страны — Тиликатта — воплощенная красота. Имя ей было Вигари Ниенна Таригальди. Венулитто и Лилианджаро с жадностью слушали бесконечные рассказы старухи.

Через несколько дней явился к ним племянник старухи Полисполо (Экуэлло), молодой человек с синими глазами и стал рассказывать о своих знакомствах со всеми учеными мужами города и о высоком мнении, какое составили эти последние о нем.

Сын Шахмапутро Венулитто, всегда молчавший, покинул тут свое обычное спокойствие и вступил в беседу с Полисполло Экуэлло.

— В бессмертие верите вы, спросил Венулитто.

Экуэлло с удивлением раскинул обе руки в пространство: и сказал: «наши ученые об этом ничего не знают, да и я об этом никогда не думаю»…

Венулитто вспомнил слова отца своего: «главного они не знают».

— А кому вы молитесь, продолжал он спрашивать.

— Творцу миров, ответил с улыбкой Экуэлло.

— Как же он сотворил мир?

— Этого ученые наши не знают, а религиозным сказаниям не верят…

— Какая жизнь самая справедливая, опять спросил сын Шахмапутро.

— Нравственная, ответил с улыбкой Экуэлло, на этот раз уже не скрывая, что он не уважает гостя своей тетки: у нас о нравственности так много написано (продолжал он, глядя на старуху Нардиллу), что все книги не поместятся в доме моей тетушки, но жизнь основана на силе. Вот послушайте рассказы Нардиллы…

Сказавши это, он сел к окну, показывая вид, что разговор собеседника ему надоел.

— О мудрый отец мой, думал сын Шахмапутро. Между этими людьми не буду я жить.

— А летать вы умеете? еще спросил он Экуэлло.

— Нет, ответил тот отрывисто: мы подчинили все стихии — землю, воду, огонь, но воздух не поддается нам.

— О мудрый отец! продолжал думать Венулитто, все, что уподобляется духу, не подвластно им.

После этого сын Шахмапутро взял за руки Полисполло и вывел его на крыльцо.

Надел на его глазах на свои плечи огромные из ивовых прутьев и парусины крылья и, взмахнувши ими, взвился в воздух. Экуэлло с раскрытым ртом глядел на летающаго сына Шахмапутро.

II

Слава разнеслась по городу о Венулитто. Власти потребовали, чтобы он показался на площади, «ибо наш народ жаждет зрелищ».

Сын Шахмапутро согласился. Экуэлло взялся собирать деньги за представление.

Назначен был день. Солнце взошло над светлым городом и тихо поднималось, рассматривая дела земные. К полудню высыпал народ из домов и собрался на городской площади. Бедные и богатые, скучающие и обремененные работой, щеголи и рабы, здоровые и больные, ипохондрики всех родов, ученые и невежды, политиканы и те, у которых «изба с краю» — все собрались посмотреть на невиданное зрелище. Венулитто, Лилианджаро и Полисполло Экуэлло стояли на платформе посреди площади, покрытой народом. Окна в домах везде были открыты, в них виднелись человеческие лица, старые и малые, красивые и безобразные, балконы и крыши домов были унизаны народом. На балконе одного дома, украшенного богами и дьяволами всех веков, сидела гордая Вигари Ниенна Таригальди. В дальнозоркую трубу смотрела она на представление, она глазами искала героя дня.

Венулитто тихо плакал про себя; ему жалко было людей. Как они бедны, им ничего недоступно из высокого, если пришли посмотреть на простого человека, сына Шахмапутро.

Лилианджаро была в ужасе и прижималась к брату: она никогда не была в такой огромной толпе. Эскуэлло налаживал ящик для сбора денег.

Дан был сигнал и Венулитто, надевши среди удивленной толпы огромные крылья на свои плечи, при мертвом молчании окружающих взмахнул ими в голубом воздухе.