Из жизни и фантазии

Седой старик, изучивший все науки и философию, стал предлагать вопросы Венулитто, он скромно отвечал на эти вопросы.

— Вы говорят часто говорите о душе, сказал старик Буаголо.

— Да. Я был воспитан моим отцом и великой природой более на знании внутреннего, чем внешнего. Отец мне объяснял, природа мне внушала. Глубокое равнодушие к духу в здешних жителях удручает меня.

— Что вы наз. духом, сказал Буаголо.

Наступило мертвое молчание. Все ждали ответа Венулитто, а он сидел, потупив глаза и смотря в какую-то далекую точку. Ниенна Вигари побледнела, боясь за него, хотя пригласила его для его же славы.

Наконец, подняв глаза на Буаголо, сын Шахмапутро сказал:

— Дух есть то, для кого нет ни пространства, ни времени, ни материи он видит через эти три покрывала жизни… Поэтому позвольте мне рассказать ваше прошедшее, ваше будущее и все то, что далеко от вас и заслонено материей, пространством и временем.

Старик согласился. Венулитто долго на него глядел; потом закрыл глаза.

— В моих глазах блестящий круг, и вижу я в том круге белокурого мальчика, он упал и в судорогах, на него бежит медведь, но выстрел раздается, и падает зверь. Человек с рыжей бородой берет на руки мальчика.

После этих слов Венулитто открыл глаза и, посмотрев на старика, прибавил: «Это ваше прошедшее». Боаголо, возвысив голос, обратился к собранию и заявил: «он истину сказал, это событие из моего детства».

Все были глубоко удивлены. Румянец заиграл на лице Ниенны Вигари.

После этого вышел из толпы химик Гарри. «Я не верю никаким спиритам, и со мной не удавались никакие опыты», сказал он. Сын Шахмапутро взял его за руки и сам закрыл глаза…

«Вижу голубой круг, произнес он, в том круге сидит молодая девушка и плачет около стола. Возле нее стоит молодой человек с револьвером в руке. Волосы у девушки русые, у молодого человека на лбу шрам»…

— Это мои, мои! вскричал Гарри, схватившись за голову.

Моя дочь в стране вечного лета, этот негодяй ее преследует.

Он встал в ужасе и пошел к дверям.

* * *

«Итак для души нет времени и пространства. Она видит прошедшее и будущее, далекое и близкое», так говорил сын Шахмапутро.

— Скажите мне мое будущее, обратился Боаголо к нему. Последний встал и сел в угол и как бы глубоко задумался.

«Вижу я гроб, сказал он наконец, белокурая женщина лет 30 горько плачет и ломает руки у гроба. У ней на правой щеке родимое пятно»…

— Довольно, довольно, закричали все… Боаголо дурно… Ему умереть через два года.

Многие дамы вышли из зала. Ужас охватил всех, как электрическая искра.

— Это спирит, сильнейший из спиритов, кричали кругом.

Собрание было в смятении.

— Нет, говорил Венулитто, душа каждого нематериальна, и будущее уготовано ей, о дети культуры, капризные, изнеженные сыны, послушайте вы сына лесов…

Но никто не слушал его… Ниенна сидела в глубокой задумчивости. «Человек ли он?» думала она.

IV

Наступила весна. Таинственные лучи солнца обратили кристаллы снега в прозрачные ручьи, синий лед на реках в тонкорунные облака. Дремучие леса сняли с себя белые покровы и зеленым плащом прикрылися под голубыми небесами…

Мелкие зародыши выросли в прекрасные цветы на зеленых лугах. Духи небесные — легкие птицы запели новые гимны, о жизни и о любви пели они, о том, что земля на небе, и небо на земле…

Никто этому не удивлялся из людей, кроме Венулитто, который с благоговением смотрел на великие чудеса, которые совершались около его, в недрах матери-природы…

Гром раздался с густых и темных облаков, молния сверкнула поперек вселенной…

— Я слышу голос отца моего и источника жизни. Гром — это его голос, а молния — блистание его глаз, сказал Венулитто……

— Ты физики не знаешь, ответила ему ученая Вигари Ниенна. Гром — это сотрясение эфира и воздуха, а вовсе не голос Бога.

— Верь мне, что эфир небесное тело Великого Духа, и гром сотрясение эфира — «то голос Его — призывный звук смертным»… Ах, как я люблю Его!..

— Ты мистик, но не человек науки, говорила дочь Томамузы: все же с каждым днем и меньше и меньше сержусь на тебя… Твой мистицизм не имеет злобы и зависти… Он глубок и ясен, как небесный свод…

— Ниенна! Я слышу голоса… Вот голос отца моего Шахмапутро… Он зовет меня на Север…

Ниенна побледнела…

— Венулитто, сказала она наконец. Сочти меня своей сестрой и возьми меня в те места, где небо ближе, говоришь, к земле, и земля выше, в дремучие леса… Мне скучно, скучно здесь, материя меня, давит… Машина жизни.

* * *

Великое солнце взошло и Венулитто взвился навстречу ему, утопая в золотых лучах зодиакального света.

Он летел и с ним в корзине гордая дочь Томамузы — Вигари Ниенна.

За ними летели тонкорунные облака, а пониже стаи журавлей с трубными звуками, их путь был в таинственный север, на лоно природы!

V

Он летел, и дремучее становились дубравы, и реки шире и прозрачнее, звонче ручьи пели внизу, прохладнее были долины, угрюмее скалы, величавее лицо природы.