Из жизни ёлупней

Постояли в Янауле под дождём. Наблюдали движущийся в противоположном направлении поезд «Томич». Плывут пароходы – привет Гайдару! Я продолжаю снабжать всех медикаментами всевозможного характера.

28.А. 90

Утро пасмурное, туманное, где-то даже седое. ЧАВАШ АССРы.

Трава совсем зелёная, и кусты и берёзки – тоже. Не то что у нас в Сяпыре. Снега вовсе нет. Landwirtschaft за окном довольно развитая.

Проехали г. Канаш с восемью замечательными побелёнными женскими статуями у вокзала; набор их увлечений – от сбора лавровых листьев и раскрывания книги до собирания камней в рюкзак. Ехать ещё 3,5 часа до нашей высадки/пересадки в Арзамасе, а все уже соскочили. Анжела мне рассказывает о своём сне, в котором она любила меня острее, чем в жизни, а ещё было множество спичек, и половина их – волшебные. Она пьёт чай из своего пластмассового красного стаканчика, с надписью «Сихарули». Солнце в тучах оранжевым пятном мутнеет. Все сидят и покорно ждут Арзамаса. На лицах напряжённое спокойствие.

* * *

Продолжает наш поезд оправдывать звание цирка на колёсах.

Столкнулся Скачков с проводником по поводу того, «кто здесь командир». Он, проводник, пытался туалет, «в виду с нехваткой воды», аж до Мурома запереть, а Толик, действуя в соответствии с Декларацией прав пассажира и парохода, ему препятствовал. Конфликт не разрешился.

* * *

Станции с названиями Канаш, Шумерля, Пинер…

Кладбище, где среди крестов бродит белая чувашская лошадь.

Высокие чёрные деревья…

Слово «лестригоны» в голове.

* * *

Родной город Аркадия Гайдара, Арзамас, потряс разве что Макса, да и то лишь обилием медикаментов в вокзальном аптечном киоске. Поэтому мы быстренько приобрели пирожков и билеты на автобус.

Дима Гоголев вступил в междугородний орально-отический контакт с Таней Витрук и поздравил её, печальную и сексапильную, с днём рождения. Макс с Анжелой наблюдали, держась за руки, гуляющих в древах Дину и Рыбацкого, беседовали о непростых путях любви через сердца человеческие (Рыбацкий – бывший Анжелин

жених и будущий муж).

Погрузились со всем скарбом в автобус и через два часа были в Горьком.

После лихорадочных звонков в оргкомитет фестиваля определились во времени и пространстве и вписались в гостиницу «Нижегородская», что на высоком берегу в месте слияния Оки и Волги, напротив Нижегородской ярмарки. Красотища!.. Разумеется, не обошлось без перипетий. У Фреера и Марины не оказалось паспортов,

и они, чуть не свинченные местными ментами, в течение трёх дней были скрываемы нами в недрах отведённых для владеющих паспортами нумеров вместе с тремя гусятами.

Например, Макс, побрившись (и порезавшись нещадно), разместил на своей кровати в нумере с Трушем человека без паспорта Фреера (а под кроватью – его подопечных птичек), а сам переместился в одноместный номер Анжелы, откуда они, голуби, практически и не выходили, разве что город осмотреть, в пивбаре отрёхлит риться, да старого (со времён в 1980 году пребывания в сочинском санатории «Восход») другана Лёху Скуридина навестить, да Creedence Clearwater Reviwal у него с кайфом послушать. Что делали они в этом государственном помещении с видом на Заочье? Да то же самое, что и Скачков с Ирой К., Дина с Рыбацким, А.Ф. с Оленькой,

сестрёнкой, Труш с Фреером, братишкой, в аналогичных помещениях окнами насупротив… Проводили лучшие дни своей жизни…

Впрочем, мы забежали вперёд. В череде дорожных переживаний все подзабыли, зачем, собственно, прибыли в город ярмарок, пролетарских писателей, родину Свердлова и памятника Чкалову, взирающего на еле видный за Волгой город Бор, столицу советского закалённого стекла.

Исключение, разумеется, составил Дядя Труш, предводитель в звании режиссёра нашего театра, Немирович и Данченко в одном лице, – он не расслаблялся ни на минуту, пропадал в ДК им. Ленина, где происходил фестиваль. На Ленина во время этих дней Труш и был похож. Потому из всего путешествия он запомнил лишь название города, да и его вскоре после нашего отъезда упразднили.

Итак, мы были возвращены к реальности организаторами этого праздника жеста, которые подали к подъезду отеля автобус и повезли к месту будущего действия. По дороге мы восхищались видами, ибо в центре преобладает отцеженный модерн, в смысле архитектуры, вперемешку с нижегородским классицизмом, а сопровождавший нас вергилий на бойкие наши вопросы о пиве и ночных развлечениях ответствовал, что первого лучше не искать, т. к. могут угрохать местные урелы, которые вывели славный своим автозаводом город на второе место по уровню преступности не то в Союзе, не то во всём мире.

Ещё он сообщил, что раньше, чем закончатся «майские праздники», мы из города Г. не выберемся ни в каком направлении. Но ему не удалось сломить наш здоровый западносибирский дух, этому нытику-космополиту. И мы отправились гулять, радуясь солнечному концу апреля, тому, что в Горьком оказалось метро, и тому, что одна из его станций называется «Двигатель революции» (!). Должно быть, самое