Из жизни карамели

– Это дела не меняет, – парировала Нинель Константиновна. – Нам всем приказано и к приблудным относиться, как к родным. Мать их, Марь-Сергевна, знамо дело, стервой была, но как известно…

– …Сын за отца не отвечает! – закончил вместо воспитательницы Рыба-Молот. – А что на этот счет думает медицина, доктор?

– Насчет «сын за отца»? – Семейный доктор Дягилев снял с подноса бокал с мохито. – Вопрос не ко мне, скромному педиатру и терапевту. Вопрос к генетикам…

– Да чего генетиков приплетать? – снова вклинился отец Пафнутий. – Вспомните лучше, что народ говорит! От осинки не родятся апельсинки – и весь сказ.

– Гав! – поддержал отца Пафнутия ротвейлер.

– Гав-гав! – поддержал ротвейлера бультерьер.

– Вообще-то, я совсем не это имел в виду. – Рыба-Молот попытался уточнить свою мысль. – А то, что нам делать с шельмецами в сложившейся ситуации. Может, в пищу им что-нибудь успокоительное подкладывать? Феназепамчику там в утиный паштет… Валерьянку в рисовый пудинг. Настойку пустырника в манную кашу… Могу организовать!

– Нет, дорогой мой, – прервал Рыбу доктор. – Это было бы крайне негуманно… Я бы сказал – преступно с точки зрения врачебной заповеди «не навреди».

– А никто и не собирается вредить. А вот остудить горячие головы стоит.

– Но не таким нецивилизованным способом.

– А если пургеном их накачать? – толкнул очередное рацпредложение отец Пафнутий. – Пускай пару дней посидят на очке, шельмецы. Подумают над своим дрянным поведением.

– Где же мы столько санузлов наберем? – Нинель Константиновна, в отличие от всех остальных, уже успела ознакомиться с планом вилл.

– Вы правы, дражайшая Нинель Константиновна, – полностью солидаризовался с воспитательницей доктор Дягилев. – Предложение батюшки еще более негуманно, чем предложение нашего дорогого повара. Просто варварство какое-то. Боюсь, что единственный приемлемым вариантом остается вариант с ассасинером.

– Assassiner! – снова оживилась Мари-Анж. – Tuer! [21] Détruire! [22]

– Вот-вот! – снова откликнулась Нинель Константиновна.

– Так-так! – вставил пять копеек доктор.

– Гав-гав! – синхронно залаяли бультерьер с ротвейлером.

– Цыц! – осадил всех разом отец Пафнутий, досадуя на то, что светлая мысль об ассасинере пришла в голову не ему, а какой-то затрапезной француженке.

Шум моментально стих.

– Так-то лучше. Лично я – сторонник жесткого подхода. Вожжи и розги. В крайнем случае – пурген и два дня на очке. А ваши мягкотелые и половинчатые ассасинеры оставьте для младенцев.

– Согласен, – быстро сказал Рыба, оторвавшись от созерцания буйволиного стада в бассейне: с тех пор как он побывал в шкуре тибетского яка, нежность к полорогим то и дело настигала его.

– А я несогласна, – заупрямилась Нинель Константиновна. – Вдруг отец узнает? Он и по гораздо более ничтожным поводам уйму народа испепелил. А тут – его родные дети…

– Да он нам еще и благодарность вынесет. – В голосе отца Пафнутия, впрочем, не было прежней уверенности. – За правильное воспитание. Меня самого драли как сидорову козу. И ничего. Выжил. Прожил жизнь. И на сан был рукоположен самим митрополитом Киевским и Галицким в 1989 году…

– Exterminer! [23] – Неугомонная Мари-Анж дернула правым веком. – Démembrer et consumer!!! [24]

– Нет, ну ты посмотри на нее. – Священник в сердцах сплюнул в четвертый по счету стакан виски и исподлобья взглянул на гувернантку. – Вот что я скажу вам, матушка-лягушатница: вы со своим свиным европейским рылом в наш российский калашный ряд не лезьте, сидите в своем Совете Европы и не пыркайтесь! А мы уж тут сами разберемся – что к чему.

– О-o, kalash!!! Oui! – Мари-Анж хихикнула и вскинула руки, изображая прицельную стрельбу из автомата Калашникова. – Та-та-та! Oui! Oui! Аssassiner!..

– Ох уж эти мне европейцы, – вздохнул отец Пафнутий. – Дурилки картонные! Проссут со своей толерантностью и пацифизмом все на свете, а потом к нам же и побегут. И в ноги повалятся: выручай, Расеюшка! Спасай от албанцев, спасай от муслимов, спасай от черножопых всяких-яких.

– А мы? – Рыбу чрезвычайно заинтересовала идея спасения Европы от «всяких-яких».

– Спасем, – с апломбом заявил отец Пафнутий. – Куда ж мы денемся. Впервой разве? Всегда спасали и теперь спасем. Всех арабов, муслимов и черножопых примем на себя. Сибирь заселим, Дальний Восток заселим…

– На Дальнем Востоке китайцы.

– Китайцев выселим, а этих заселим. Опять же – в Красноярском крае места навалом.

– И в Коми, – неожиданно поддакнула Нинель Константиновна.

– И туда впихнем.

– А еще – в Ямало-Ненецком автономном округе, – добавил Рыба. – Я там был и могу засвидетельствовать…

– Гав-гав! Гав-гав-гав! – откликнулись бультерьер с ротвейлером, очевидно, припомнив свои питомники в Карелии и на Кольском полуострове.