Из жизни карамели

– Это… м-м… звезда! Просто звезда.

– Наверное, могу и туда, если постараться. Постараться?

Рыба представил несчастных отроков, болтающихся где-то возле звезды Шедар. И представил струю Николаши, способную (в этом Рыба нисколько не сомневался) улететь за многие парсеки от дома и сбить звездолет «Заря» с заданного курса. И кому от этого будет радость?

Никому.

– Нет, не надо стараться. Я верю.

– А то давай!

– Я верю, верю! – Рыба, как мог, пытался отвести опасность от отроков. – Пошли лучше водку пить.

– Всегда! – воскликнул Николаша, приложив одну руку к сердцу, а другой застегивая штаны.

Остатки водки привели Рыбу в самое минорное расположение духа: он расплакался и сообщил, что ему никогда не везло с женщинами, хотя он и был дважды женат. И что его женщины были…

– Сучками? – предположил Николаша.

– Нет.

– Меркантильными тварями, которым только бабло подавай?

– Нет.

– Изменяли тебе?

– Тоже нет. Они были приличными женщинами, порядочными. Наверное, все дело во мне…

Пропустив самокритичный пассаж Рыбы-Молота мимо ушей, Николаша погрозил кулаком пустому углу, в котором еще недавно стоял холодильник «Днепр»:

– У-у, жабы!.. Давай напустим на них Нга!

Едва лишь странное буквосочетание было произнесено, как тусклая сорокаваттная лампочка под потолком начала мигать, из углов поползли черные тени, а перед глазами Рыбы, напротив, заиграли ослепительные в своей яркости вспышки, больше похожие на салют в честь регионального питерского праздника выпускников «Алые паруса». Параллельно со вспышками в оба Молотовских виска задолбило изнутри. Долбеж был узкоточечным, как если бы кто-то невидимый, сидящий в голове Рыбы использовал для своего грязного дела пики и дротики…

Или копья.

Или стрелы!

«Кто-то невидимый», как же! Рыба-Молот догадывался – кто.

– Что есть Нга? – спросил он у Николаши полузадушенным голосом.

– Нга – это Нга! – таким же полузадушенным голосом ответил Николаша. – Нга никого не пощадит. А можно не только твоих баб… Но и всех остальных…

Нга, должно быть, что-то темное, страшное (исходя из мигания лампочки, леденящих душу теней и долбежа в виски). Дежурными фильмами ужасов здесь не отделаешься. Дежурные фильмы ужасов – детский лепет! От внезапного осознания угрозы, нависшей над хрупким женским миром, над декольте Кошкиной, над задом Рахили Исааковны, а также другими, неизвестными Рыбе задами и декольте, он даже протрезвел. Черт бы с ними, известными и неизвестными, но Изящная Птица!.. Она ведь тоже женщина, следовательно – опасность угрожает и ей. А этого Рыба допустить не может, ни при каких раскладах.

– Давай обойдемся без Нга. Не будем никого тревожить…

– Точно? – Видно, Николаша и сам был не рад, что в запале упомянул темное и страшное, и теперь с облегчением давал задний ход. – Смотри… Я хотел как лучше. Хотел, чтобы моему другу было хорошо.

– Мне и так хорошо.

Это была чистая правда – виски наконец отпустило, лампочка перестала мигать, черные тени съежились и исчезли. А блаженное состояние алкогольного опьянения, наоборот, вернулось. И завладело Рыбой с новой силой. Обрадованный Рыба снова пустил слезу и поведал Николаше, что не далее как сегодня встретил любовь всей своей жизни – Изящную Птицу, чтобы тут же потерять ее, возможно – навсегда.

– Херня! – заявил Николаша. – Мы ее найдем!

– Каким же образом?

– Имя-фамилию знаешь?

– Как будто знаю…

– Завтра… Нет, сегодня… Отправлю депутатский запрос. Позвоню кому следует. Никуда она от нас не денется, увидишь! Из-под земли достанем, из-под оленьей цыцки!..

И снова Рыба представил себе – теперь уже Изящную Птицу, бьющуюся в силках партии власти и подчиненных партии институтов, в том числе силовых. Представил и ужаснулся: совсем не таким образом он надеялся отыскать любовь, совсем не таким. Категорически!

– К-категорически… Категорически возражаю.

– Против чего? – не понял Николаша.

– Не нужно никакого официоза. Я сам… сам все сделаю. Сам найду.

Николаша с сомнением посмотрел на Рыбу:

– Ты? Не, ты точно не найдешь.

– Пусть так. Но и помощь какой-то там партии мне тоже не нужна.

– Ладно. Обойдемся своими силами. Без привлечения…

Начать поиски было решено со ставшего Рыбе родным магазинчика. Там Рыба с Николашей ненадолго тормознулись, еще выпили (на этот раз – вместе с таинственным Ваней из подсобки, несмотря на устрашающее родимое пятно в пол-лица, оказавшимся простым и милым парнем). Николаша, расчувствовавшись, рассказал присутствующим о неразделенной любви своего друга, Рыбы-Молота. В интерпретации Николаши выходило, что Рыба страдает и ищет возлюбленную пятнадцать лет кряду, а может, и больше. А Изящная Птица трансформировалась в сознании депутата в нечто похожее на скифскую бабу или статую с острова Пасхи: «Жопа – во! Сиськи – во! Как такую не любить? Я бы и сам не отказался, прости меня, Вера Рашидовна! А вы смотрите у меня, сцуки, ничего Верке не говорите, а то прикрою вашу торговлишку к чертовой матери!..»