Из жизни одиночки (СИ)

В последнее время он плохо спит и излишне задумчив. И молчалив больше, чем всегда. Наверное, это заметно со стороны. Сумраку кажется, что остальные что-то подозревают. Иногда, когда он входит в помещение, присутствующие резко замолкают, словно только что шептались именно о нем. Замолкают и отводят глаза, либо поспешно «вспоминают о срочных делах». Большинство охотников не умеет лгать, у большинства все сразу на роже написано… И, возможно, Сумрак не является исключением. Если так, то по нему тоже хорошо видно: он что-то скрывает. Потому глупо ждать иной реакции окружающих.

Да только с каких же пор сына Грозы волнует, что говорят и думают о нем другие самцы?

А его и не волнует. Вернее, волнует, но не это…

Отец теперь посылает Сумрака на самые опасные задания, и молодой воин кидается выполнять их с неодолимым рвением, точно верный охотничий пес. Он участвует в облавах и зачистках, выступает то стражем, то преследователем, то телохранителем. Когда отец долго раздумывает, кого направить на выполнение очередной смертельной миссии, он вызывается сам. И он с блеском выполняет все поручения, никогда не подводит.

В отведенное время Сумрак максимально подолгу пропадает на Охотах. Он отправляется в лапы самых невероятных тварей и умудряется вернуться не только живьем, но и с победой. Тем не менее, каждый раз сын Вожака является на борт хмурым, точно результат его не удовлетворил. Постепенно он все больше замыкается в себе.

Отец словно бы не видит этого. Отец доволен, его все устраивает, и он венчает своего взявшегося за ум отпрыска все новыми знаками почета.

В клане бродят разговоры. О том, что Сумрак всеми силами пытается выслужиться, и о том, что Вожак со своей стороны слишком уж благоволит юнцу, непозволительно возводя в приоритет родственные связи. Это не удивительно. Гроза пошел против традиций, взяв в клан собственное дитя, и потому на положение Сумрака сложно глядеть непредвзято, особенно тем, кто не ведает всей его истории. А тех, кто знал сына Вожака с самого начала, и впрямь осталось слишком мало. Многие старшие воины ушли в Небесное Воинство, многие получили Свободу. А молодняк, не пожелав разобраться, просто завидует — даже не зная, чему…

Что ж, когда-то Сумрак и впрямь стремился завоевать одобрение отца, но те времена прошли. Теперь причины его порывистых действий иные: молодой воин хватается за любую возможность быть подальше от клана. Им движет элементарное и, на его собственный взгляд, весьма постыдное желание сбежать куда-нибудь и более не видеть этих стен, прежде молчаливо наблюдавших за истязанием неготового к охотничьей жизни малька и планомерным уничтожением его сути, а затем узревших обратный процесс, когда из-под личины закаленного в боях хладнокровного воина начал вновь проглядывать все тот же неубиваемый малек.

Так, что произошло? А то, что последние два десятка лет из него старательно делали кого-то другого, и это практически удалось. Но всего один нелепый случай буквально перечеркнул собой все предыдущие годы эмоциональной подготовки. И пусть никто не знает — хватит того, что чувствует и помнит сам Сумрак. А он помнит все. Каждое прикосновение маленьких рук, каждую частицу живого доверчивого тепла ощущавшегося рядом, молчаливое понимание и крайнюю степень жалости в темных блестящих глазах на уродливом личике… И еще свое в чем-то унизительное для охотника, но единственно верное обещание.*

До той встречи ему казалось, что он окончательно стал тем, кем стал… А после нее самец с горечью осознал, что это была лишь иллюзия. И все вновь пошло наперекосяк. Теперь Сумраку опять приходится притворяться, чтоб хотя бы в глазах сородичей оставаться истинным охотником.

Но кто же он на самом деле? Воин или все то же хнычущее недоразумение в бусах, которое Вожак забрал из гарема в ту далекую ночь? Сумрак пытается доказывать себе первое — раз за разом, уже второй год, но безрезультатно… Ибо стены «Сокрушителя» все безжалостней наступают на него, давят, смыкаются и словно бы смеются беззвучно: «Мы видели иное». И зловещий шепот боевых товарищей, раздающийся за спиной, вторит: «Он был бы никто, если б не отец».

Да, он был бы никто. Отец вытащил его, воспитывал, тренировал, познакомил с Учителем, а затем организовал подготовку в резервации Центрального Орбитального Комплекса — лучшей в своем роде. Потом забрал его в свой клан, наплевав на предрассудки — все так, все правда… Как и то, что Вожак никогда не присваивал сыну несуществующих заслуг и не выдавал наград за выдуманные подвиги. Статус и трофеи Сумрака добыты потом и кровью. Молодой воин снова и снова идет на смерть, чтобы не подвести отца и не запятнать себя трусостью, а выживает лишь затем, чтобы не причинить горя матери. Но со стороны, как говорится, виднее, и почему-то большинству удобнее считать, будто все в этой жизни Сумраку дается даром.