Из жизни одиночки (СИ)

После кормежки воины расходятся по каютам переваривать съеденное. Многие из них отправляются в отсек отдыха. Сумрак туда не ходит. Он возвращается к себе и лежит ничком еще один час.

За перерывом следует вторая тренировка. Она длится три часа, иногда и больше, но Сумрак не выдерживает столько. Отцу надоедает с ним возиться, и Гроза отсылает юнца читать Кодекс. Читать скучно, и Сумрак засыпает.

По истечении времени, за которое воины успевают хорошенько размяться, сполоснуться и разобраться с повседневными делами, такими, как выделка трофеев, чистка амуниции и заточка лезвий, Вожак объявляет общий сбор. Сумрак идет на него вместе со всеми, хотя и откровенно не понимает, для чего. Сбор начинается с построения. Сумрак пока не член клана — он не прошел обучения и не принял Посвящение, — а потому не имеет права быть в строю, однако отец всякий раз требует его присутствия. Гроза ставит потомка подле себя и держит речь.

Пока Вожак говорит, Сумрак мается под презрительными взорами нескольких десятков воителей. Подросток готов просто провалиться со стыда. Здесь он самый маленький, самый слабый, самый бездарный. Он не часть клана, он даже не воин… И потому охотники смотрят на него с немым укором, а отец… Отец делает все, чтобы у них была возможность так на него смотреть. Сейчас, рядом со своим властным и величественным родителем, Сумрак ощущает себя особенно беззащитным. Он в западне, откуда нет выхода. Подергивающиеся максиллы воинов выдают крайнюю степень пренебрежения. Сумрак больше не в силах смотреть на ряды этих суровых лиц, и он опускает голову, продолжая чувствовать на себе неодобрительные взгляды, что жалят сильнее медоносных тварей.

Данная пытка продолжается еще полчаса — хотя, бывает и намного дольше. Вожак распускает клан, и Сумрак покидает зал так быстро, как только может. Но ему еще предстоит сюда вернуться на заключительную вечернюю тренировку, после которой юный самец будет чувствовать себя уже на последнем издыхании. Возможно, к ночи он даже не будет помнить, как добрался до своего отсека и как оказался в постели. Но это даже хорошо. Это значит, что его не станут мучить воспоминания о доме и прежней жизни. Он уснет крепко-крепко, провалившись в спасительную темноту, и тяжелые видения не потревожат его, не достанут…

Комментарий к «Сокрушитель»

Этот период жизни героя частично описан в главе “Сумрака и Грезы” “Путь на отмели” - https://ficbook.net/readfic/5887772/15292108#part_content

========== Чужая Охота и тайная игра ==========

Комментарий к Чужая Охота и тайная игра

Читатели тут вот просили немного рассказать о светлых моментах жизни мелкого Сумрака на отцовском корабле… Дорогие мои, вы же знаете, что я в лепешку расшибусь, чтобы вас порадовать))) Короче, начала я его допрашивать. Товарищ отпирался долго, заявляя, что у него бедного-несчастного были сплошные трудности и лишения до самых «каникул» у дяди Пустоши, а лучшим подарком было, когда батя отвлекался на накосячивших новобранцев… Но мне все-таки удалось раскрутить Нашатыря на новые откровения, и он выболтал мне эту историю)))

С грязной ложкою в кармане,

С лысым кактусом в руке

Я иду на бой с бабайкой,

Что живет на чердаке.

Зарублю его я ложкой

И заставлю кактус есть,

Я ведь дурачок немножко,

У меня и справка есть.

(Неизвестный Автор)

Дичь прячется за углом… Вот сейчас он подкрадется неслышно и пронзит Жесткача насквозь, прикончив тварь одним мастерским ударом! Только нужно двигаться очень тихо… Еще тише.

Дыхание замирает, а сердце колотится в груди дико и неистово. Но внешне воин кажется абсолютно хладнокровным. Его рука, сжимающая древко верного копья, тверда, как никогда, и глаз точен. Самец подбирается совсем близко; готовясь к решающему броску, он чувствует, как в нетерпении поют под шкурой напрягшиеся мышцы — охотник сейчас весь обратился в туго сжатую смертоносную пружину, готовую в нужный момент распрямиться и разить наповал.

Ближе… Ближе… Пора!

С грозным рыком он кидается вперед, занеся над головой свое оружие, и захваченная врасплох Священная Дичь, резко метнувшись, сама напрыгивает на острие. Копье с мерзким хрустом проламывает черный панцирь и входит глубоко в ядовитое тело. Жесткач бьется и верещит. Уже на пороге собственной неминуемой гибели, он хлещет хвостом и раз за разом остервенело выбрасывает внутреннюю пасть, силясь достать до застывшей напротив ненавистной маски — такой же бесстрастной и гладкой, как его собственная литая голова. Но силы покидают чудовище, и вот его тело слабеет, падают как плети тонкие передние конечности, и оскаленная пасть медленно закрывается, продолжая истекать потоками тягучей слюны. Враг повержен. Достойное будет пополнение для трофейной стены…

Сумрак в накатившем порыве чувств отрывисто кивает, подобно пришедшим в возбуждение взрослым самцам — это выходит непроизвольно. Он очень горд собой.

Но страшно подумать, если эти его кривляния увидит кто-то из Старших. К счастью, Сумрак сейчас абсолютно один, и никто не может стать свидетелем его ребячества, его жалкой попытки представить себя на месте Великих охотников…