Из жизни одиночки (СИ)

Он вдруг ловит себя на том, что очень давно не испытывал такого чувства, как любопытство. Слишком часто здесь влезание в чужие дела оборачивается худом… Часто, но не в этот раз. И Сумрак решает посмотреть все, чего еще не видел на «Сокрушителе». Он идет и заглядывает в отсек отдыха, куда прежде не совался в присутствии воинов. Впрочем, там он надолго не задерживается — воздух и все поверхности настолько густо пропитаны запахом доминантов, что находиться на этой «чужой» территории крайне неуютно. Даже великий соблазн искупаться в теплом бассейне не способен пересилить этот страх, смешанный с осознанием собственной ущербности и общей неприязнью. Сын Вожака некоторое время топчется у входа, оглядывая отсек, принюхиваясь и нервно подергивая жвалами, да так и уходит ни с чем.

Он долго бродит по коридорам, заглядывая во все незапертые помещения, кроме, конечно, личных отсеков. Он сует свои жвала в мастерскую, но быстро ретируется, случайно смахнув со стола банку с каким-то растворителем; наведывается в главный арсенал, долго дивясь разнообразию вооружения и с легким омерзением рассматривая причудливые боевые скафандры — конечно же, Сумрак только смотрит, ничего не трогая, мало ли…

Нагулявшись, подросток окончательно расслабляется и, вспомнив былое, смелеет до такой степени, что затевает притворную «охоту» на вымышленных Жесткачей. Вот, первого уже заколол с триумфом, и не намерен дальше отступать! Пользуясь редким моментом вседозволенности, он, пожалуй, побегает по пустынным ярусам еще немного, а, когда устанет, то искупается хорошенько и ляжет спать. И еще пред сном расскажет себе сказку… Ай, гулять, так гулять! — вслух расскажет!

========== Обучение ==========

Какой все-таки маленький отсек… Сделаешь шаг в сторону и уже упираешься в стену. А ведь еще недавно каюта на борту «Сокрушителя» казалась тесной… Да, по сравнению с этим… помещением, она тянула на настоящие хоромы! Впрочем он уже почти привык. Все равно альтернативы нет — еще восемь лет придется жить в этой коробке.

Сумрак сползает с жесткой койки и несколькими привычными движениями разминает мышцы. Да, теперь у него есть мышцы. Без шуток. Поставить его рядом со сверстниками, так и не подумаешь, что начал тренироваться всего пять лет назад…

Вообще, ему даже нравится, каким он стал. Без ложной скромности можно утверждать, что Сумраку многое дано от природы: он достаточно крупный самец (притом не переросток, как вечно голодный сосед Махина), пропорционально сложенный, с прилично отросшей гривой, да не обгрызенной, как у многих сверстников, в мальковых драках, а вполне аккуратной. Его тело носит гораздо больше шрамов, чем у самых отъявленных забияк в данной резервации, причем наиболее заметные рубцы оставлены настоящим боевым оружием. Последний факт заставляет других юнцов подозрительно коситься и по возможности обходить Сумрака стороной. Интересно, что встреченные здесь сводные братья, потешавшиеся над Загадкиным* любимчиком все его детство, держатся еще дальше прочих — невооруженным глазом видно, насколько их обескуражили и напугали изменения, произошедшие с прежним утонченным изгоем.

Сумрак по-прежнему мало с кем общается, предпочитая бесполезным контактам с горластыми разгильдяями уединение. В уединении больше толку: ничто не мешает усваивать учебный материал, не отнимает драгоценные минуты сна, не препятствует размышлениям. Разве что, доведется иногда встретиться где-то на уровнях со Штилем или Шквалом**, ну перекинутся они друг с другом парой слов, а потом каждый вновь по своим делам идет. Еще вот с Махиной иногда приходится немного поговорить, когда тому очередная какая мысль в голову взбредет — тот, пока не выскажет, что терзает на этот раз его миниатюрный мозг, не успокоится. Махина тип неплохой, почти беззлобный, даром что бугай, каких свет не видывал, но, увы, туп как пень… А то вот возьмет, молодняк нынешний привяжется. Сумрак одного в толк взять не может: почему все недотепы вечно пытаются с ним советоваться? Он, конечно, терпит, но сбегает при первой удобной возможности. Была бы его воля — он бы вообще как можно меньше с остальными пересекался. Но есть тренировки, есть занятия, и тут поневоле приходится присоединяться к общей бестолковой массе.

Подумав о новом дне среди других Неокропленных, Сумрак морщится, но делать нечего, надо собираться на утреннюю тренировку. Впрочем, еще немного времени, чтобы побыть наедине с собой, у него есть. Здесь, в колонии, сын Грозы взял обыкновение вставать намного раньше подъема. Поначалу было тяжело, но он заставил себя — все из-за душевых. Чем раньше встанешь, тем больше вероятность помыться в тишине. А дальше хлынувшие в гигиенические отсеки десятки других юнцов разведут такой гвалт и бардак, что заходить будет противно, потому Сумрак всегда старается совершить омовение в числе первых. К сожалению, никак нельзя подобным же образом исхитриться после тренировок — фиг выпустят.