Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды

Стал он к утёсу теперь приходить в полнолунье,

И предварялся сиянием молний приход.

Можешь ли, няня, узнать про него у колдуньи?

Только мне снится, что царство его – небосвод!»

18

Девушка робко смотрела на няню Берою,

Женщина, думая, тихо стучала клюкой —

Мысли витали подобно пчелиному рою,

Впору отмахивать думы ослабшей рукой:

«Трудно порой молодых удержать от проступка,

Только и старым, увы, наша жизнь не видней!

Как же бывает для нас благоденствие хрупко…

Знай же, дитя, будет утро всегда мудреней!

19

Ты попроси, чтоб поклялся исполнить желанье,

А пожелай, чтоб открыл он свой истинный лик!

Если приложишь и ласку, и плач, и старанье,

То ты узнаешь: он прост или очень велик.

Может желанье твоё стать невольной разгадкой —

Выскажи просьбу свою, не стесняясь его!

И наблюдай за любимым мужчиной украдкой,

Вот и увидишь на лике его волшебство!»

20

Нянин совет услыхала не только Семела,

С грустным лицом, отстоявшая ночь у окна.

Злобная сила вникала в любовное дело —

Кто это был под окном, знает Нюкта одна…

Гибель Семелы

21

Боги Олимпа вмешались в судьбу чаровницы:

В поисках Зевса спустилась на землю жена —

Видела Нюкта фигуру великой царицы,

Что неподвижно стояла во тьме у окна.

Слушая речь под окном, Гера строила планы,

Как погубить можно дочерь земного царя:

«Я потушу скоро этой любови «вулканы»,

И перейду я к тому, лишь займётся заря!»

22

Солнце взглянуло на стены фиванского царства,

К югу свирепый Борей отгнал облака,

Гера на землю сошла для свершенья коварства,

Действо которого ясно узрила река…

Няня пришла поутру к ней за чистой водою,

Быстро наполнила влагой красивый кувшин,

И, поднимая сосуд над главою седою,

Пала внезапно на брег возле голых крушин.

23

Ярко блеснул над рекою павлин опереньем —

Гера явилась сюда для коварных интриг.

В сон погружая старушку руки мановеньем,

Переняла у Берои одежду и лик,

Молча, кувшин подняла, вновь наполнив водицей,

И пошагала к дворцу, помогая клюкой,

Там, не спеша, завела разговоры с девицей:

«Слушай, царевна Семела, совет колдовской:

24

Высказать надо мужчине смелее желанье,

Чтобы пришёл в настоящем обличье к тебе!

Клятву возьми, что таким он придёт на свиданье,

Не доверяйся, дитя, никогда похвальбе!»

«Клятву с любимого взять? Няня, это нечестно!

Но представляешь, Бероя, как странник хорош!»

(Было давно это Гере-царице известно,

А похвала – словно в сердце ревнивое нож!)

25

«Непозволительно нам доверяться мужчинам —

Страсть их сгорает быстрее любого огня,

Нас вынуждают они предаваться кручинам!

Водами Стикс пусть клянётся, послушай меня!»

Быстро поверила дева кормилице мнимой,

И вопросила мужчину она у реки:

«В силах ли выполнить ты пожеланье любимой,

Тихо страдающей в царском дворце от тоски?»

26

«Я не оставлю желанье твоё без ответа,

Всё, что угодно исполню в течение дня!»

«Водами Стикс поклянись, что ты выполнишь это,

Если, конечно, ты истинно любишь меня!»

И улыбнулся мужчина: «Чем просьба чревата?

Что пожелать может юная дева сейчас?

Дам ей одежд дорогих, украшений из злата,

Тканей красивых, посуды, огромный алмаз!»

27

«Да, я клянусь, дорогая, подземной рекою:

Выполню просьбу твою, пожелай же скорей!» —

Он, усмехаясь, коснулся бородки рукою —

Разве девица могла быть мужчины мудрей?

«Знай, у меня небольшое желанье, любимый:

Ночью явись в настоящем обличье своём!

Мною ты в девичьем сердце навеки хранимый,

Буду я счастлива только с тобою вдвоём!»

28

Крепко прижал он к широкой груди чаровницу,

Чтобы Семела не видела страх на лице:

«Кто-то коварный решил просветить баловницу,

Но не бывал из бессмертных никто в их дворце!»

Вслух произнёс чужестранец прекрасной Семеле:

«То, что ты просишь под клятвой – закон для меня.

Но не спеши засыпать на уютной постели,

Я появлюсь пред тобою в сверканье огня!»

27

Ночь наступила темней, чем плоды у оливы,

Грустные звёзды мерцали в ночной тишине,

Спали спокойно давно Семивратные Фивы,

Только Семела одна позабыла о сне.

В северной части небес появились зарницы,

Тёмные тучи покинули весь небосклон,

Страх поселился в душе молодой чаровницы:

«Это по чистому небу идёт Кронион!

28

Должен любимый придти при загадочном свете,

Как обещал он сегодня у тихой реки…

Ночи безмолвной осталось не более трети,

Эос прекрасной персты к небосводу близки…»

Дева прижалась к огромным подушкам спиною,

Взор в ожиданье бросала на двери она —

Слышались лишние звуки за толстой стеною,

Ночь не казалась Семеле, как прежде, темна.

29

Вдруг распахнулись огромные двери в палате,

Жаром смертельным пылая, вошёл Властелин:

«Видеть желала в обличье небесном и злате?

Дева, смотри, пред тобою Земли господин!»

Яркие молнии били из рук великана,

Очи его исходили небесным огнём,

Дева себя ощущала, как в жерле вулкана,

В комнате стало светлее, чем солнечным днём.

30

И задымились на стенах царевны хитоны,

Ткани на ложе и столик, и рядом скамья,

Тишь во дворце разорвали ужасные стоны:

«Зевс, помоги! Погибаю во пламени я!»

Ярко пылали к горящей царевне подходы,

Гибла несчастная, жизнью за глупость платя,

И начались у неё преждевременно роды —

С вздохом последним на свет появилось дитя…

31

Пламень на ложе горел исступлённо и жарко,

Но не погиб сын Зевеса в ревущем огне,